Публицисты 1860-х годов

«Мы, люди 60-х годов, — писал он в статье «Новая нравственность», последней статье своей, которая появилась в «Общем деле» уже вместе с некрологом, — протестовали по мере сил наших, страдали, жертвовали, но все это делалось вразброд, пассивно; как агнцы шли мы за наши убеждения, но как ни многочисленны были заклепываемые жертвы, все они были одиночны… Наконец, по сигналу героини, имя которой будет жить в памяти цивилизованных народов, как имена Гармодия и Телля, такое пассивное положение прекратилось. Против лагеря «обагряющих руки в крови» восстал строем «стан погибающих за великое дело любви», погибающих не пассивно, а с честью, в сильной, порой победоносной борьбе» (1882, № 47).

Зайцев счастлив, что «лагерь старого порядка» увидел наконец «против себя настоящее общество среди общества, увидел людей, тесно сплоченных общей целью, общим идеалом, общими чувствами и понятиями, одним словом, всеми связями, конституирующими общество».

С интересом и вниманием всматривается он в «молодую генерацию» русских революционеров, знакомится с различными течениями в русском народничестве, избегал узости и предубеждения против любого из них. По свидетельству жены критика, «из всех окружающих его там (в Женеве, куда Зайцев перебрался после смерти Бакунина.- Ф. К.) эмигрантов Зайцев больше всего сошелся с Г. В. Плехановым, которого он находил самым талантливым и образованным из них и наиболее обещающим в будущем». Но дружба с «чернопередельцем» Плехановым не мешала ему переписываться с самым ярым сторонником террора в Исполнительном Комитете «Народной воли» Николаем Морозовым. Это шло не от беспринципности: истосковавшийся по революционному времени Зайцев принимал и приветствовал все оттенки новой революционной партии, находившейся в России. «А народ какой славный, особенно молодежь, — пишет он жене о своих встречах с эмигрантами-народниками в 1881 году. — Все враки, что про них говорят за глаза. Такие задушевные. Меня холили, всякий вечер угощали, по скудости средств, чаем и колбасой. Сегодня я, разжившись деньгами, купил хорошей колбасы 1/2 фунта, коробку конфет и персиков — их угостить. «Народная воля» вышла в России, но еще здесь не получена. Пока все хорошо, только уже высылками одолевают. Гартман на волоске от выдачи».

Как видите, Зайцев в курсе народовольческих новостей: он следит за каждым выпуском «Народной воли», он болеет душой за народовольца Гартмана. Он помогает бежать в Англию Сергею Кравчинскому и 9 сентября 1881 года пишет жене: «Хотел тебе послать сейчас же 100 франков и 265, которые получил, но пришлось отдать 15 Cергею (Кравчинскому. — Примеч. жены) , которого ищет полиция, так что ему необходимо драть в Англию».

Более того, Зайцев пытается наладить свое сотрудничество в нелегальном журнале «Народная воля».

В архивах III отделения хранится его переписка с одним из редакторов «Народной воли» — Николаем Морозовым. «Варфоломей Александрович, — писал Зайцеву II. Морозов. — Хотя я и не знаком с Вами лично, но тем не менее знаю Вас по рассказам общих знакомых и по Вашим статьям. Одна из этих статей была передана мне Сергеем (Кравчинским. — Ф. К.) для напечатания в «II. в.». Но «Народная воля» в это время уже не выходила, так как была арестована ее типография, и потому я по Вашему желанию передал ее в «Общее дело». Ошибочно предполагая, что Вы находитесь в редакции «Общего дела», и заключив поэтому, что оно гарантировано от всяких неприличных выходок, я согласился по предложению Элп[идина] помещать в нем некоторые свои статьи, пока у меня не будет бол [ее] подходящего органа. Прочитав 5–6 №№ «Об[щего] дела» и не имея времени перечитывать его с начала издания, я увидел в пос[леднем] номере свою статью «Террористическое] движ[ение] в Рос[сии]». К моему удивл[ению], оказ[алось], что в этом сам[ом] номере какой-то либерал поместил довольно безобр[азную] статью, котор[ая] оканчивается] словами: «разнузданн[ые] силы револ[юции]». Поэтому, получив номер, я сейчас же послал Элп[идину] следующее] письмо: «Зная, что Вы более других сотрудничаете] в этом органе, заявляю Вам, что Ваш журнал не имеет ничего общего с подлинной революционностью…» Простите за непрошеный совет, но мне кажется, что и Вам, как революционеру], невозможно] больше марать свое имя, помещая в нем статьи…

В настоящее время я думаю издавать здесь орган в духе отрывка, помещенного в № 32–33 «Общ[его] дела», и желал бы пригласить и Вас к сотрудничеству], т. к. Ваша статья «Революция] в Рос[сии]» вполне подх[одит] к его характеру[20] . Статьи к этому органу уже почти все готовы, затруднение только за 400–500 фр[анками], которые необходимы для выпуска пер[вых] номеров. Распро странение] в Роесии обеспеч[ено]».