Пучина Сирены

Лун лишь продолжал в упор сверлить ее взглядом. Хотя слова королевы не показались ему оскорбительными, он не сомневался, что они такими подразумевались. Консорты его возраста обычно бывали робкими тихонями, вроде Уголька, а не мрачными отшельниками вроде него. Будь Лун хоть капельку подозрительнее, он бы решил, что Буря нарочно выманила его из двора, чтобы убить и отомстить за Тишину. Но он оставил эти мысли, поскольку за прошедший день Буря могла прикончить его в любой миг, и никто, кроме ее воинов, не узнал бы об этом. К тому же им бы не пришлось так далеко лететь.

Не дождавшись от него ответа, Буря с досадой усмехнулась.

– В Опаловой Ночи ты собираешься вести себя так же?

Похоже, она считала, что он должен будет умолять их принять его. Лун знал, чем такое закончится.

– Мне больше сорока циклов от роду, а при дворе раксура я прожил всего шесть месяцев. Если ты думаешь, что я боюсь остаться один, то ты ошибаешься.

Буря нахмурилась. Сомнение на ее лице сменилось выражением, которое Лун не смог прочесть.

– Это твой родной двор. Самый крупный двор на западе Пределов. Неужели ты не видишь, какая возможность тебе представилась?

«Возможность для чего?» Лун не знал, зачем раксура Опаловой Ночи потребовали вернуть его. Может, им просто захотелось надавить на другой двор. Если они и правда были столь многочисленны, то и в лишних консортах не нуждались. Останься Лун с ними, в лучшем случае его отдадут какой-нибудь неизвестной королеве, которая вряд ли обрадуется бывшему дикарю и одиночке. А в худшем… Он не знал, что может произойти в худшем случае. Зато Буря, скорее всего, знала. Пристально глядя на нее, Лун произнес:

– Может быть, они не хотят, чтобы их род осквернял дикий одиночка.

Буря отшатнулась и возмущенно подняла шипы.

– Что ты такое говоришь?

– Они оставили меня умирать в лесу, когда я был еще птенцом. Откуда мне знать, что они не хотят завершить начатое?

Буря зашипела и одним плавным движением вскочила на ноги. Ее шипы презрительно топорщились.

– Если ты действительно веришь, что такое вообще возможно, то ты ничего о нас не знаешь.

Лун свирепо смотрел на нее исподлобья.

– По-моему, я знаю о вас слишком много.

Буря хлестнула хвостом, присела и взмыла ввысь. Двумя могучими взмахами она поднялась на ближайшую ветвь исполинского древа. Поднятый ее крыльями порыв ветра сшиб бы Луна с ног, не будь он к этому готов.

Из цветущей рощи на него таращились укрывшиеся там воины.

Лун вздохнул и брызнул на улиток водой. Судя по всему, он победил, но особой гордости от этого не испытал.

Позже Буря отправила двух воинов к соседнему исполинскому древу, чтобы те поймали травоеда. Воины поделили мясо на всех, и Лун заставил себя поесть, хотя голода не чувствовал вообще. Когда наступила ночь, снова пошел дождь, и воины соорудили две палатки из тонкой материи. Ткань была пропитана соком какого-то дерева и не пропускала влагу.

Буря и две воительницы, Звезда и Награда, заняли один шатер, а Луну вместе с двумя другими окрыленными приказали укрыться во втором. Пятого воина оставили дежурить, и остальные должны были сменить его ночью.

Лун забрался в укрытие, когда совсем стемнело. Двое воинов, Рывок и Шквал, уже заняли себе место по одну сторону палатки. Что ж, хорошо, Луну хотя бы не придется смотреть на них, хотя от запахов незнакомых окрыленных ему становилось тревожно. Он слишком долго пробыл в Тумане Индиго, где все стали для него «своими», даже те, кого он недолюбливал.

Когда Лун присел и стал ощупывать землю в поисках места посуше, Рывок произнес:

– И ради этого консорта Тишина была готова убивать? Что-то я не впечатлен.

Шквал с усмешкой зашипел.

– Наверное, он научился всяким штучкам, пока жил с земными обитателями.

Лун нашел мягкое, почти сухое место и улегся. Он подумал о том, насколько невыносимым такое отношение могло бы показаться робкому консорту вроде Уголька, и сказал:

– Если вы меня во сне хоть пальцем тронете, я убью вас обоих. А потом скажу Буре, что на вас напал брюходер. – Он подался вперед и выразительно прибавил: – И выглядеть вы будете так, будто на вас напал брюходер.

Рывок и Шквал испуганно замолкли. Лун свернулся, поджал ноги, положил под голову походный мешок и уснул.

* * *

Следующие три дня пути прошли точно так же. Ночи были дождливыми, проводили они их в тесных, ненадежных укрытиях, и отдыха никто не получал. После первой ночевки Рывок и Шквал стали относиться к Луну настороженно, но с уважением. Они сторонились его, Лун не обращал на них внимания, а Буря заговаривала с ним только по необходимости. Луна это вполне устраивало, и жалел он лишь о том, что у него оставалось слишком много времени на размышления.