Пучина Сирены

Она огибала ствол исполинского древа огромной полуспиралью; густой лес покрывал всю ее поверхность, а через край вниз сбегал ручей, который затем падал на платформы поменьше, ютившиеся в нижних ветвях. Изредка Лун замечал яркую чешую охотников, мелькавшую среди зелени. Хотя ростом мускулистые арборы уступали окрыленным и в чешуйчатом обличье не имели крыльев, их зубы и когти были столь же острыми. А висячий лес, к несчастью, кишел хищниками не меньше, чем травоедами.

Однако Луна беспокоили не эти лесистые охотничьи угодья, а другая платформа, которая висела прямо под ними. Укрытая тенью и вся поросшая пухлыми белыми лианами с темно-багряными листьями, она была окутана клочьями тумана. Хотя Лун мог разглядеть не много, платформа казалась ему зловещей, и он думал, что ей не хватает лишь кучек костей по гниющим краям.

Елея продолжала говорить:

– Если не слушать воинов, то молодые самцы начнут к тебе задираться…

Звон презрительно усмехнулся, явно нарываясь на подзатыльник от Елеи.

– Воины вечно ноют. Куда чаще арборов. Если станешь слушать их, то у тебя не останется времени на…

– Да вы все ноете больше, чем кто-либо еще, – прервал его Лун, – по малейшему поводу. – Обычно он старался держать свое мнение о внутренних делах двора при себе, поскольку почти ничего не смыслил в том, как править колонией раксура. И ему казалось, что Нефрита и так неплохо справляется как с арборами, так и с воинами. Так что Лун не собирался совать нос в ее дела и передавать «жалобы», по крайней мере, не разобравшись перед этим подробнее, в чем дело.

Звон возмущенно напрягся, но Елея рассмеялась.

– Да, тут ты, наверное, прав.

Лун подтолкнул Звона плечом.

– Я пошутил.

– Нет, ты не шутил. – Но Звон все же уложил встопорщенные шипы. – О, кстати о нытье и жалобах. Я хотел тебе кое-что рассказать. При дворе некоторые переживают, что Утес не вернется.

Лун нахмурился. Этого он не ожидал.

– С чего бы ему не вернуться?

Елея пояснила:

– За последние двадцать циклов он часто улетал. И провел больше времени в путешествиях, чем в старой колонии. – Она задумчиво пожала плечами и сложенными крыльями. – Я точно не знаю, но мне кажется, что отчасти поэтому все и стало так плохо. Например, если бы он был с нами, то Жемчужина вряд ли отослала бы Праха и Ожога к другим дворам.

Лун ничего не ответил. Прах и Ожог были молодыми консортами Смоли, королевы-сестры, которая умерла еще до того, как Лун присоединился к двору. Останься они в Тумане Индиго, Нефрита смогла бы взять в консорты кого-то из них; тогда Утесу не пришлось бы лететь в Звездное Сияние, и он не нашел бы Луна.

– Ну да, и теперь, когда мы окончательно осели здесь, остальные решили, что он снова улетит, – закончил Звон. Повернувшись к Луну, он обеспокоенно нахмурил брови. – А ты что думаешь?

Лун повел шипами, надеясь, что этим показывает, будто ничуть не обеспокоился. За последние несколько месяцев он заметил, что умеет с легкостью читать язык тела других раксура, но его собственные повадки и жесты не всегда похожи на те, что приняты у них, и значат совсем не то, что он хочет передать. Осознав это, Лун понял, почему с таким трудом влился в их общество.

– Утес не говорил, будто хочет снова улететь. – Кроме того, Луну казалось, что праотец был готов остаться здесь навсегда. – Он давно хотел вернуться в Пределы и вряд ли собирался сразу же их покинуть.

– Это хорошо. – Звон уложил шипы, а затем неохотно прибавил: – Но Поток, конечно, сказал…

Елея неодобрительно зашипела.

– Звон, всем плевать, что там сказал Поток.

Лун, впрочем, догадывался, о чем речь.

– И все же мне бы хотелось знать наверняка.

Поток был фаворитом Жемчужины, воином, который возглавлял ее фракцию. Как и Елея, он родился в королевском выводке, но, в отличие от нее, мнил о себе невесть что. Причем его самомнение раздулось еще больше, когда по какой-то непостижимой причине Жемчужина стала с ним спать.

Лун надеялся, что после путешествия к пресноводному морю Поток смирится с его существованием. Этого не случилось. Более того, их отношения стали еще хуже, когда Лун понял, что Поток чинит ему козни не из вредности, а потому что искренне считает его ужасным консортом, который вредит двору.

Елея помрачнела. Звон дернул шипами в ее сторону и заговорил:

– Поток рассказывал нелепицы, будто Утес полетел к Золотым островам для того, чтобы попытаться найти другого консорта. – Когда Звон посмотрел на Луна, вид у него стал виноватым. – Это, конечно, неправда. Даже и говорить не стоило.

– Поэтому я и сказала: не надо, – буркнула Елея.

Звон зашипел на нее. Лун успокоил его:

– Все в порядке. Я бы все равно рано или поздно услышал.

И все же Звон почувствовал себя неловко.

– Я просто…

Издалека донесся пронзительный вопль, и шипы Луна встали дыбом. Он замер и окинул взглядом платформу.

– Кричал арбор, – потрясенно прошептал Звон. – Кого-то ранили.

Елея шикнула на него, а затем сказала:

– Вон там! Видите? – За миг до этого Лун заметил какое-то шевеление в подлеске посреди охотничьих угодий. Он спрыгнул с ветви, расправил крылья и, помогая себе могучими взмахами, стремительно спикировал вниз.