Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1

Между тем Фрейман, в 9 часов утра 3 июня, в день Святой Троицы, в боевом порядке ринулся вперед, имея впереди разъезды из оренбургских казаков. Не доходя верст трех или четырех до реки Ембулатовки, он встретил одиночных всадников, гарцевавших пред его фронтом. Яицкие наездники подъезжали к оренбургским казакам и просили, «чтоб они в сие дело не вплетывались, как и они с своей стороны задирать их не станут». Оренбургские казаки отступили к отряду и донесли о том Фрейману, который, пройдя еще несколько сот сажен, увидел пред собой толпу яицких казаков, числом до четырех тысяч человек и более. Он остановился и отправил офицера с несколькими всадниками спросить, зачем они собрались вооруженные, и потребовать, чтоб они разошлись по домам. На встречу посланному выехал полковник Пономарев с несколькими казаками. Офицер требовал, чтобы казаки не опасались ничего, ехали спокойно в Яицкий городок и очистили свободный путь отряду.

– Мы все умрем на реке Ембулатовке, – отвечал на это Пономарев, – а в городок отряда не впустим.

Фрейман двинулся вперед, и по мере того, как он подходил к речке, толпа казаков, все увеличиваясь, стала окружать отряд. Фрейман остановился и приказал открыть огонь. Последовал выстрел с левого фланга, за ним другой и третий. Казаки отвечали выстрелами из ружей, и затем несколько всадников, подскакав к отряду сажен на сто с левой стороны, зажгли траву во многих местах. Пожар быстро распространился, и дым понесло на отряд. Под прикрытием этого дыма казаки намерены были атаковать Фреймана и с этой целью подавали несколько сигналов, но атака не состоялась. Тогда они подвезли пушки и открыли огонь, но как дым мешал правильному прицеливанию, то снаряды их перелетали через головы и не причинили никакого вреда отряду.

Между тем Фрейман, имея у себя до 400 лопат, приказал, в предупреждение опасности от степного пожара, очистить от травы некоторое пространство вокруг отряда, и, как только огонь прекратился и дым рассеялся, он сбил артиллерию казаков. Последние, видя неудачу в этом направлении, собрались на правом фланге отряда с намерением атаковать его, но Фрейман приказал легким войскам предупредить их своей атакой, и казаки были сбиты, потеряв много убитых, которых они, подбирая, таскали арканами.

Рассеявшись в разные стороны, казаки собрались потом возле реки за горой, мимо которой должен был следовать отряд. Выслав вперед оренбургских казаков и калмыков для воспрепятствования казакам производить поджог травы, Фрейман принял вправо и двинулся по обожженному уже месту, с намерением обогнуть гору и зайти в тыл собравшимся. Заметив это, казаки снова выдвинули свои орудия, атаковали кавалерию Фреймана, прогнали ее к отряду и успели захватить 10 человек пленных, из числа которых двух калмыков они впоследствии убили. Под прикрытием огня своих орудий казаки пытались несколько раз атаковать отряд, но, не имея в том успеха, снова зажгли траву в разных местах. Фрейман принужден был остановиться, принять меры к прекращению пожара и выстрелами из орудий отбивать наседавших на него казаков[165].

День клонился к вечеру; солнце уже зашло, и выстрелы прекратились. В отряде пробили зорю, расставили ночные пикеты, а казаки отошли в свой стан, расположенный в горах у мостов через речку Ембулатовку. Они отправили нарочного в Яицкий городок с известием об одержанной победе и просили совета у оставшихся в городке судей и престарелых, что «прикажут с корпусом делать, который остановлен, и от рук их уже никто из оного уйти не может».

«С нашей стороны, – доносил Трифонов, – урону, кроме двоих казаков легкими ранами раненных и двух лошадей убитых, более не состоит. А ныне паки к нему, генералу, дабы возвратился назад, все войско приступило, и что произойдет донесено будет. С их же стороны всех побитых десятков до трех, в полон взятых восемь человек оренбургских казаков, которые для надлежащего отосланы к вам в войско[166]. Чего для и ныне просим пожаловать священникам побить челом, дабы оные за православный народ все сии дни промолебствовали, чтобы Господь нам помог одолеть противника нашего. Да и о том паки напоминаем, чтобы послать в Гурьев городок для взятия пороха и свинца как можно и о своде с нижних форпостов команды, как прежде было предписано».

Донесение Трифонова было принято в Яицком городке с большим восторгом. Как только прибыл посланный, Сенгилевцев приказал ударить в набат, чтобы передать войску столь приятные известия. Услышав знакомый звук колокола, старые и малые казаки, даже женщины, собрались в круг, где узнали содержание полученных донесений, и решили отправить в войско своих посланных с поздравлением и с пожеланием захватить Фреймана в свои руки и привести его в Яицкий городок. В том же кругу было постановлено: производить ежедневное молебствие и немедленно отправить казака Максима Кабаева в Гурьев городок за порохом[167]и для свода казаков с низших форпостов.

«При городе же, – писал Сенгилевцев[168], – предводительствующей рукой Божией обстоит благополучно».