Пугачев и его сообщники. 1773 г. Том 1

Отъехав от станицы на такое расстояние, с которого никакая погоня или преследование были невозможны, Пугачев не считал нужным скрывать своих намерений, бросил сына Худякова, ударил по лошади и ускакал в степь. Молодой Худяков хоть и гнался за ним версты с три, но догнать не мог[220]. Пока он вернулся в станицу, чтобы сказать отцу о постигшем его несчастье, Пугачев был уже на реке Койсухе, где поселены были выведенные из Польши беглые раскольники. Остановившись в слободе Черниговке, Пугачев спросил у одного мужика, не наймется ли кто из их селения отвезти его к казачьей команде, которая, как ему было известно, шла тогда впереди под начальством Краснощекова.

– Есть здесь такой человек, – отвечал мужик, – который вашу братию возит, – и назвал раскольника Ивана Коверина.

Остановившись по отводу сотника Дементьева в доме Коверина, Пугачев объявил ему, что едет из Черкасска для сопровождения обоза отряда Краснощекова, и так как лошадь у него устала, то не наймется ли он довезти его до села Протопоповки (в 30 верстах от города Изюма), где ему надобно застать Краснощекова обоз[221]. «Про Краснощекова говорил, – показывал впоследствии Пугачев, – чтобы не подумали, что он беглец»[222]. Пасынок Коверина Алексей взялся отвезти Пугачева за три рубля с полтиной, впряг своих двух лошадей в телегу, а лошадь Пугачева шла на поводу.

Наступил вечер, и путешественники, остановившись в поле, развели огонь и стали варить кашу.

– Ведь я не за обозом Краснощекова еду, а мне хочется, добрый человек, – говорил вкрадчиво Пугачев Алексею, зная, что он раскольник, – хочется пожить для Бога, да не знаю, где бы сыскать таких богобоязливых людей.

– Я знаю такого человека набожного, – отвечал Алексей, – который таких людей принимает.

– Пожалуй, Бога ради, отвези меня к нему. Что это за богобоязливый человек и где он живет?

– Оный человек казачьей Кабаньей слободы[223], живет на своем хуторе и прозывается Осип Коровка.

Наутро Пугачев и Алексей отправились к Коровке, куда и приехали вечером. Не доезжая до хутора, Пугачев послал Алексея спросить, примет ли их Коровка. Алексей пошел, хотя сам никогда не видал в лицо Коровку, а слышал об его гостеприимстве от других.

– Что ты за человек? – спросил Коровка.

– Я выходец из Польши, раскольник, житель Белогородской губернии, Валуйского уезда, дворцовой раскольнической слободы Черниговки, с реки Койсухи, Алексей Иванов, сын Коверин. Я привел сюда такого человека, который хочет пожить для единого Бога.

Алексей просил Коровку принять его спутника.

– А где тот человек? – спросил Коровка.

– Он стоит за хутором.

Коровка и Алексей отправились за Пугачевым.

– Вот, Осип Иванович, тот человек, – говорил Алексей, указывая на Пугачева, лежавшего в телеге, – который желает пожить Бога ради.

– Пожалуй, Осип Иванович, – повторил Пугачев, вставая, – прими меня к себе.

– Какого ты чина, – спросил Коровка, – и как тебя зовут?

– Я донской казак Емельян Иванов, сын Пугачев, иду за обозом Краснощекова, но хочется мне пожить для Бога ради, пусти меня пожить; на службе никак угодить Богу не можно.

– Я бы рад, – отвечал Коровка, – да не можно: я держал таких людей, да они меня часто грабили и совсем разорили; я боюсь.

Пугачев просил принять его хотя на несколько дней.

– Милости прошу, – отвечал на это Коровка, – поди, брат, за мной.

Путешественники прожили у него два дня. Пугачев снова просил позволения остаться, но Коровка не соглашался.

– Ну, делать нечего, – говорил Пугачев, – теперь поеду я за Кременчуг, там у меня осталось, когда шел из-под Бендер, много серебра и платья, потому что тогда за язвой ничего не пропускали. Взяв оное, поеду к Бендерам; слышно, что там генерал Каменский поселяет всякого и там жить будет свободно.

– Да, здесь вашей братии староверам жить нельзя, – заметил Коровка. – Вот я за крест и бороду страдал в Белгороде и с сыном лет семь, да дай Бог здоровья милостивой государыне, она дала свой о кресте и бороде указ, так меня и освободили. Я и тебя держать опасаюсь потому, что приезжают часто сюда команды. Когда ты в Кременчуг поедешь, наведайся Бога ради, и коли точно принимают, так когда поедешь назад, заезжай и скажи мне, я бы сам со всем домом туда поехал.

Пугачев обещал и отправился в Протопоповку. Там он отпустил Алексея Коверина и, оставшись один, стал думать о том, как бы достать себе паспорт. Коровка был его единственный знакомый в тех местах, и потому Пугачев решился извлечь из этого знакомства возможную пользу. Чтобы протянуть время и иметь возможность сказать, что был под Бендерами, Пугачев поехал из Протопоповки опять в Черниговку, но, встретив на дороге карантин, через несколько дней вернулся опять к Коровке.

– Что, Емельян Иванович, был ли под Бендерами, – спрашивал Коровка, – и селятся ли там?

– Селятся, – отвечал Пугачев, – только надобно самому туда ехать и выправить указ.

– Мне самому ехать туда невозможно, а возьми ты сына моего Антона.

– Я бы рад туда пойти и отыскать место для поселения, да только паспорта у меня нет.