Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2

Представляя это последнее определение главнокомандующему, полковник Василий Бибиков вместе с тем писал генерал-прокурору князю Вяземскому[244]: «Я почти не знаю, что в такой крайности и начать. Собран был совет из всех в здешнем городе находившихся штаб-офицеров, которые, по несогласию, родившемуся у них еще прежде, ни того, ни другого не делают. Я же, к несчастью, больше еще ненавидим за свои прежние распоряжения, для чего они без их совета делались (если можно назвать советом сборище вздору)».

Бибиков жаловался, что у него команды не более 100 человек, а собранные в помощь ей вооруженные крестьяне заявляют претензию, что они взяты не по очереди, что они стары и просятся домой за продовольствием и фуражом. То же самое писал Чичерину и генерал-майор Данненберг, просивший позволение вывезти из города присутственные места и деньги.

«Здесь, в городе, денежной казны имеется такая сумма, – писал он[245], – что с великим только сожалением сказать о том можно. Город вовсе не укреплен, и воинской команды в нем не более ста человек; рекрутов же хотя считается до 700, но многие распущены по домам; да хотя бы и все были налицо, токмо пальбе нисколько не учены».

В Екатеринбурге не было никакого порядка; команда полковника Бибикова была до того распущена и не знала своих обязанностей, что однажды ночью надворный советник Рооде отобрал все ружья у солдат, стоявших в карауле на гауптвахте у дома главного командира[246].

Беспорядки эти крайне опечалили главнокомандующего, и он, не зная всех подробностей, а основываясь на донесении полковника Бибикова, предписал всем чинам главного правления горных заводов находиться в полном повиновении последнего, хотя и младшего чином, но за действия которого он принимает всю ответственность на себя. Вместе с тем Александр Ильин приказал полковнику Василию Бибикову, по прибытии в Екатеринбург майора Гагрина с отрядом, передать в его распоряжение все находившиеся в Екатеринбурге средства горного ведомства. Гагрин мог прибыть нескоро, и распоряжение главнокомандующего нельзя назвать удачным. С предоставлением власти Василию Бибикову все члены правления отступились и не вмешивались в дело обороны города, а главный распорядитель думал только о том, как бы самому скорее удрать из Екатеринбурга.

При таких условиях и не встречая никакого препятствия, Белобородов постепенно окружал город, распространял свою власть на заводах и приводил население на верность императору Петру III.

«Для прельщения простых людей, – писал Яков Волегов[247], – разъезжает с партией в знатной одежде наряженный казак, имеющий на голове золотой колпак с портретом якобы покойного императора Петра III, и носит с собой указ на показание за его рукой народу, и приводит многих простяков в свою пагубную шайку».

Встречая сочувствие в населении, Белобородов усиливал свою толпу, обеспечивал ее продовольствием, добровольно доставляемым жителями, захватывал деньги и разорял заводы почти до основания. Расположенные по реке Белой и около Кунгура железные и медные заводы были разграблены, уголь сожжен, плотины разрушены, вода из прудов выпущена, строения разломаны, и все конторские дела уничтожены. «Приказчики, которые в руки им попались и скверной их присяги не приняли, замучены, конский и рогатый скот колют и жрут в домах господских; товары купеческие грабят, в питейных домах вино пьют безденежно, провиант и конские кормы обирают и женский пол сквернят блудом».

Опасаясь подвергнуться такой же участи и видя бездеятельность главного начальства, жители Екатеринбурга стали выселяться из города и потянулись к Верхотурью. Попытка Василия Бибикова остановить переселение не увенчалась успехом, и он подвергся насмешкам как оставшихся в городе, так и удалявшихся. «Честные и неустрашимые ваши поступки, – писал Башмакову асессор Москвин[248], – дали многим пример не трусить злодейской гнусной толпы, коя для всякого разумного, – в рассуждении трусов, в том числе и екатеринбургских, кои на соблазне подлости обозы свои через Верхотурье неведомо куда отпустили, с крайним уездным обывателям в подводах разорением, – ничто оное значит, как один только смех, а в самом деле произвел в народе возмущение, да и у нас с Камских заводов, все командующие, в том числе и друг наш Иван Яковлевич Ялымов, оставя свои места, не видев в глаза неприятелей, разбежались».

Власти бежали, а мятежники пользовались этим и окружали Екатеринбург. Аванпосты Белобородова стояли в 20–25 верстах от города и прервали сообщение, за исключением дороги, проходившей к Невинскому заводу. Доставка в Екатеринбург хлеба пресеклась. Скоро оказался такой недостаток в продовольствии, что лавки были запечатаны и вольная продажа запрещена. В течение нескольких дней пуд хлеба с 8 коп. поднялся до 17 коп. Отправленный для закупки хлеба и фуража, по единственной свободной дороге к Верхотурью, капитан Ярополков пробрался в Краснослободск, но назад вернуться не мог, потому что и этот путь был уже занят мятежниками.