Пугачев и его сообщники. 1774 г. Том 2

В начале февраля Хлопуша выступил из Берды с четырьмя сотнями заводских крестьян, несколькими казаками и с двумя орудиями. Подойдя к Илецкой защите, он окружил ее, и после нескольких выстрелов 130 человек оренбургских и самарских казаков, бывших в укреплении, передались на сторону мятежников. Начальник гарнизона, капитан Ядринцев, с женой и детьми, спрятался в церкви и не сделал никаких распоряжений к защите. Капитан Варачев и подпоручик Исаев, хотя и успели собрать гарнизон, состоявший изо ста солдат разных батальонов, но они отказались защищаться и вышли к Хлопуше с повинной. Мятежники ворвались в Илецкую защиту, ранили смертельно Варачева и Исаева, выпустили всех арестантов, захватили все имущество и деньги. По приказанию Хлопуши хорунжий Уключенинов, за невыдачу будто бы жителям провианта, исколот копьями; а капитан Ядринцев, о котором жители просили, как о человеке добром, был оставлен командиром и ему приказано защищать запасы и селение от нападения киргизов.

Выдав всем арестантам и ссыльным одежду, «так как многие из них не имели рубах», Хлопуша взял их с собою в Берду, куда привез часть захваченного провианта, 280 рублей и 5 пушек[132].

Ободренный новым успехом своего сообщника, самозванец приказал написать и отправить ругательный ответ на увещание Рейнсдорпа.

«Оренбургскому губернатору, – говорилось в ответе[133], – сатанину внуку, дьявольскому сыну! Прескверное ваше увещание здесь получено, за что вас, яко всескверного общему покой ненавистника, благодарим. Да и сколько ты себя, по демству сатанину [sic], ни ухищрял, однако власть Божию не перемудрил. Ведай, мошенник, да и по всему тебе, бестии, знать должно, сколько ты ни пробовал своего всескверного счастия, служишь единому твоему отцу-сатане. Разумей, хотя ты по действу сатаниному во многих местах капканы расставил, однако ваши труды остаются вотще, а на тебя здесь хотя Варавиных не станет петель, а мы у мордвина хотя гривну дадим, да на тебя веревку свить можем.

Не сумневайся ты: наш всемилостивейший монарх, аки орел поднебесный, во всех армиях на один день [одновременно] бывает и с нами всегда присутствует, дабы мы вам советовали, оставя свое зловредие, прийти к нашему чадолюбивому отцу и всемилостивейшему монарху. Егда придешь в покорение, сколько бы твоих озлоблений ни было, не только во всех извинениях всемилостивейше прощает, да и сверх того вас прежнего достоинства не лишает, а здесь не безызвестно, что вы и мертвечину в честь кушаете.

Итако объявя вам сие, да пребудем по склонности вашей ко услугам готовы».

Отправив это письмо, Пугачев объявил войску, что, будучи в Яицком городке, он женился на казачьей дочери Устинье Петровне и приказал всем признавать и почитать ее за царицу. Старики призадумались, и женитьба эта наводила многих на сомнение в личности Пугачева. Его стали подозревать в самозванстве, но, «бояся виселицы, не смел ни один человек явно того говорить»[134].

– Государи на простых никогда не женятся, – шептались берденцы между собою, – а всегда берут за себя из иных государств царскую или королевскую дочь. Так и ему, по примеру сему, такую же взять надлежало по завладении уже государством.

– Положим, – говорили другие, – что царь волен: какую захочет, такую и возьмет, но он имеет жену, которая здравствует, а закон запрещает жениться от живой жены.

Как ни объясняли этот поступок, все выходило неладно, и женитьба Пугачева не одобрялась большинством. «С сего самого времени, – показывал Тимофей Мясников, – пропала у многих охота ревностно и усердно ему служить, и заключали, что со временем из сего выйдет что-нибудь худое, а хорошего не будет».

Так и вышло: над берденцами давно уже собирались тучи и гром готов был разразиться.

Еще в бытность Пугачева в Яицком городке было получено известие о приближении отрядов князя Голицына и генерала Мансурова, но так как они были далеко, то Пугачев ограничился приказанием наблюдать за ними и доносить ему об их движении. Движение это происходило по двум направлениям: по новомосковской дороге двигался отряд князя Голицына, а по Самарской линии шел генерал-майор Мансуров, с четырьмя легкими полевыми командами и двумя эскадронами бахмутских гусар. Глубокие снега и совершенное бездорожье затрудняли движение. Проходя через пригород Алексеевск, Мочинскую татарскую слободу и Красносамарскую крепость, Мансуров приводил жителей к присяге, назначал новых начальников и 10 февраля пришел в Борскую крепость. Обессилевшие от трудного похода люди и лошади требовали отдыха, и Мансуров принужден был дать им дневку.