Пугачев

— Ну, ин, кали так, так поди и скажи про меня, што я при-шол.

По словам Пугачева, Софья сообщила о его приходе «братниной жене», а та, в свою очередь, поставила в известность казаков, «кои тот час пришли и, взяв, отвели ево к атаману». Правда, из показаний самой Софьи получается, что не «братнина жена», а она сама донесла на мужа[96].

На следующее утро Пугачев был отправлен в станицу Чир-скую «в розыскную команду», которая занималась поиском и высылкой «беглых всякого звания людей»[97]. В Чирской, если довериться пугачевским показаниям, возглавлявший разыскную команду Михаил Макаров, оставшись с ним наедине, предложил:

— Ну, Пугачев, дай мне сто рублев, так я напишу тебя в службу, чтоб ты вину свою заслужил, и в Черкасск тебя не пошлю.

На это Емельян ответил:

— У меня ста рублев нет, а пятьдесят рублев дам.

За недостающей суммой Пугачев под конвоем был препровожден к старшине Чирской станицы Карпу Денисову и по приходе обо всём ему рассказал.

— На, возьми и отнеси, — протянул ему деньги старшина. — Это хорошо, кали он тебя запишет в службу.

Когда вернувшийся Пугачев стал отдавать деньги Макарову, тот поинтересовался:

— Где ты деньги эти занял?

Емельян отвечал, что у Денисова.

— Нет, — сказал Макаров, — кали ты занел у нево, то я у тебя их не возму. Он свой брат — полковник, так как он о этом сведает, что я с тебя взял, то он на меня донесет, и меня за это разжалуют.

Пугачев отнес деньги обратно, однако Денисов принял только «сорок рублев, а десять рублев дал ему, Емельке».

— На, тебе в Черкаском згодятца[98].

В этот же день Пугачев под охраной четырех казаков был послан в войсковую столицу Черкасск. Имеются сведения, что по дороге его завезли в Зимовейскую[99]. Последний раз в жизни он увидел родную станицу. Было это приблизительно в марте 1772 года.

Пугачев и его конвоиры были в пути уже «с неделю», когда приехали в станицу Цимлянскую. Здесь арестанта посадили «в станишную избу», куда через некоторое время пришел повидать его тамошний казак Лукьян Иванович Худяков, его сослуживец по Семилетней войне.

— Я, сведав про тебя, што ты привезен сюда… ходил к атаману и выпросил тебя у него на свои руки, чтоб тебя отвести в Черкасск.

Худяков повел приятеля к себе домой, где затеял неожиданный разговор:

— О, Пугачев, жаль мне отца твоего хлеба-соли, погиб ты, а хочетца мне тебя спасти вот как: я пошлю с тобою своего сына и велю, отъехавши отсюда несколько, тебя отпустить.

Разумеется, Емельян не отказался от такого предложения, а потому на следующий день поутру отправился с Прокофием Худяковым в дорогу. Прокофий проехал с Пугачевым «верст со ста, а затем простился с ним» и вернулся обратно[100].

Так излагал эту историю самозванец на большом московском допросе в ноябре 1774 года. На других допросах некоторые ее детали разнятся, но суть остается неизменной — именно Худяков подбил Пугачева на побег и сам его организовал[101]. Однако исследователи этой версии не доверяют — уж больно сомнительно выглядит рассказ, в котором Пугачев вновь является жертвой чужих подговоров. Более достоверными представляются откровения самого Лукьяна Худякова, сделанные 2 декабря 1774 года на допросе в Москве. Тот показал, что Пугачев сам пришел к его куреню, жаловался на своего земляка Романа Пименова, который его «раззорил» и «пограбил», и «клялся Богом», что сам он ни в чем не виноват. Пугачев просил бывшего сослуживца взять его на поруки, посулив за это шесть рублей. Лукьян согласился, пошел в станичную избу и пообещал атаману, что «Пугачева в Черкасск отвезет за своею порукою», на что и получил разрешение. На следующий день Худяков отправил Пугачева в Черкасск верхом в сопровождении своего сына. Впоследствии Лукьян уверял дознавателей, что вопреки показаниям самозванца не давал сыну указания отпустить Пугачева, но, впрочем, не приказывал и караулить его, поскольку верил, что тот не убежит. На третий день Прокофий вернулся домой и рассказал отцу, что Пугачев бежал и «лошадь, на которой он ехал, увел». Поскольку Прокофий был «малолетком», то наказали Лукьяна — высекли плетьми. Досталось и атаману, отдавшему Пугачева на поруки, — его на месяц посадили под караул на хлеб и воду[102].

Однако побег, кто бы ни был его инициатором, был совершен. Беглец направился на реку Ковсуг («Койсуха», как называл ее сам Пугачев), «где поселены выгнанные ис Польши беглые раскольники». В слободе Черниговке (Валуйский уезд Белгородской губернии) Емельян спросил у встречного мужика, «не наймется ли кто из оного селения отвести ево х каманде» полковника Краснощекова. Этот отряд направлялся на фронт. Пугачев назвал себя казаком краснощековской «команды», «чтоб не подумали о нем, что он — беглец». Мужик отвел Пугачева на двор крестьянина Ивана Каверина. Тот приказал своему пасынку Алексею проводить Пугачева в село Протопоповку, прельстившись обещанными за помощь тремя рублями с полтиной (этот конечный пункт путешествия и сумму назвал надопросе в Москве Иван Каверин, в показаниях же самозванца фигурируют село Царево и «два рубли»[103]).