Пугачева против Ротару. Великие соперницы

Конвергенция была разработана западными политтехнологами с целью «удушения в объятиях» Советского Союза. Советское руководство эту наживку заглотило, видимо, рассчитывая мелкими вкраплениями отдельных элементов капитализма в советскую экономику и идеологию придать импульс советскому проекту. Оживление действительно произошло, но это было то самое оживление смертельно больного человека, который перед уходом в мир иной внезапно чувствует прилив сил. Конвергенция, не обеспеченная диктатурой закона и главенством национальных приоритетов, развратила советскую элиту, после чего начался стремительный процесс ее переориентации в сторону от социализма к капитализму. Тот самый процесс, который в народе именуют «рыба гниет с головы». Этот процесс приведет в том числе и к тому, что в той же культуре национальный мотив будет постепенно вытеснен наднациональным. Впрочем, об этом у нас еще будет время поговорить чуть ниже, а пока вернемся к событиям самого начала 70-х.

Итак, как и София Ротару, Алла Пугачева в те годы тоже начала сотрудничать с ВИА. И в 1970 году стала солисткой ансамбля «Новый электрон» из Липецкой филармонии, который базировался в Москве. Сосватал ее туда ее старый приятель с Воронцовской улицы Валерий Приказчиков, который был руководителем «Электрона».

Отметим, что стоило Пугачевой только объявиться в филармонии, как на нее тут же положил глаз один из тамошних руководителей области. Он слыл большим женолюбом и не пропускал мимо себя практически ни одной юбки. Вот и новенькую солистку «Нового электрона» он как-то пригласил в свой кабинет и вкрадчивым голосом стал интересоваться, а не боязно ли ей мотаться со своим ансамблем по самым глухим уголкам провинции. «Но это же моя работа», – недоуменно пожала плечами Пугачева. «Работа разная бывает, – гнул свою линию руководитель. – Например, я мог бы замолвить за тебя словечко перед филармонией, и ты бы как сыр в масле каталась». – «А что для этого нужно?» – спросила гостья, которая по лоснящимся от похоти глазам хозяина кабинета уже начала догадываться о его намерениях. «Ровным счетом сущие пустяки, – оживился руководитель, подошел к креслу, где сидела Пугачева, и нежно положил свои руки ей на плечи. – А нужно мне, милочка моя…»

Однако гостья не дала ему договорить. Выскользнув из его цепких рук, она чуть ли не по стеночке попятилась к двери. «Я подумаю над вашим предложением», – только и сумела выдавить из себя Пугачева, спиной открыла дверь и выскользнула в коридор. История продолжения не имела, поскольку Пугачева сделала все возможное, чтобы больше на глаза этому человеку не попадаться.

София Ротару в подобные ситуации не попадала, да и не могла попасть, поскольку за нее было кому заступиться. Во-первых, руководителем ВИА, где она пела, был ее супруг, во-вторых – куратором ансамбля был брат Анатолия, который занимал высокий пост в Черновицком горкоме партии. Если бы кто-нибудь из чиновников позволил себе распускать руки по адресу Софии, то долго в своей должности он бы вряд ли задержался. Поэтому желающих до молодого тела Ротару не было. Вернее, они, конечно же, должны были быть (все-таки София всегда была женщиной красивой), но, зная, кто стоит за ее спиной, подобного рода воздыхатели вынуждены были оставлять свои чувства при себе. У Пугачевой, как мы видим, ситуация была иная – ей первое время приходилось бороться за свою честь собственноручно, не рассчитывая на чью-то влиятельную поддержку со стороны.

Не секрет, что многие молодые певицы, поставленные перед тем же выбором, что и Пугачева, вынуждены были уступать притязаниям высокопоставленных кавалеров. За это они имели звания, хорошие ставки и другие блага, позволявшие им вести достаточно безбездное существование. Пугачева шла иным путем: дорогу к славе она прокладывала не собственным телом, а талантом. За что поначалу и «огребала» по полной программе. На рубеже 70-х будущая Примадонна являла собой типичного представителя самого низшего эшелона отечественной эстрады. Разъезжала с мало кому известным ансамблем по городам и весям, жила в самых дешевых провинциальных гостиницах, где по коридорам косяками бегали тараканы и даже крысы. Обедала в зачуханных столовых, а иной раз и прямо в гостиничном номере, для чего с собой на гастроли брался самодельный кипятильник и маленькая электроплитка. Одевалась она тоже бедно – иной раз подолгу ходила в одной-единственной водолазке. Да и как было разгуляться, если ее концертная ставка в те годы равнялась 7 рублям за концерт. Короче, глядя на нее тогдашнюю, даже во сне никому не могло присниться, что каких-нибудь пять-шесть лет спустя она станет мегазвездой советской эстрады.