Пугачёвщина. Что это было? К 250-летию пугачевского бунта

Есть версия, что Суворов до военных дел не доехал, поскольку фактически встретил на пути пойманного Пугачёва. Но он ехал на войну! Тогда на какую, если дело вроде было сделано – вроде бы везде Пугачёв потерпел поражение – и везде на Волге! Но Суворов выдвинулся. Почему? Ответ один: было понимание, что война не закончилась и что Пугачёв пойдет на второй круг по Уралу, который может быть гораздо серьёзнее по тяжести и масштабу, чем первый. И если бы Филарет (о нём позже) снова уговорил старообрядцев и казаков, то ситуация могла быть катастрофической – на Урале потенциал Пугачёва был огромный. Ведь надо понимать, что второй Пугачёвский рейд мог сделать ужасное – открыть ворота на Урал каким-то войскам с юга. Он ещё под Оренбургом вел переговоры с киргиз-кайсаками! И тогда судьба Урала могла быть предрешена.

Но после взятия его под стражу ситуация резко изменилась – и Суворову вменили вернуться вместе с самозванцем.

Сегодня, когда Русская православная церковь заявила о намерении канонизировать Александра Васильевича Суворова как святого и когда работает соответствующая комиссия по канонизации, мы наверняка ещё столкнёмся с тем, что раздастся вселенский вой как извне, так и изнутри России, противящийся этому действию и событию.

Лже-историк Панасенков, чья фамилия навевает сочетание в себе и «поросенка», и «поноса», уже записывает ролики в ютубе с бесцеремонной и беспрецедентной клеветой на Суворова.

Когда дело канонизации примет серьезный размах, первыми начнут вопить, конечно, поляки. Дескать, Суворов, кровавый тиран и диктатор, подавил польское восстание, каким же он может быть святым. Будут вспоминать настоящие и придуманные ужасы этого суворовского похода. Не будем долго на этом останавливаться – мы все прекрасно знаем скандальную натуру поляков.

Но будут и внутренние противники канонизации Суворова, прежде всего из числа левых, из лагеря сторонников так называемой классовой борьбы, которые не захотят расстаться с образом Пугачёва, как романтического борца за некое народное счастье против угнетателей-помещиков, и они же будут говорить о причастности Суворова к подавлению пугачёвского бунта. И хотя непосредственно Суворов пришёл уже к шапочному разбору, этот аргумент вряд ли будет услышан сторонниками классовой борьбы, и они всё равно будут настаивать на своей политически мотивированной пропагандистской версии истории. Наше исследование служит тому, чтобы заранее их обезоружить.

Итак, зачем Суворов нужен был на предполагаемую кампанию 1775 года, на второй круг? А вот и объяснение – отец Салавата Юлаева, который воевал, причём героически, под руководством Суворова ещё год (!) назад против Барской конфедерации! Ведь отец Салавата Юлаева совсем не крестьянин и не пастух, а башкирский тархан. То, что реальным лидером башкирских войск был не 20-летний Салават Юлаев, а его отец, опытнейший, боевой полковник, «суворовец», Юлай Азналин, сегодня стало очевидно. Напомним, что количество войск Пугачёва и башкир на Урале было почти всегда 1 к 2–3! Кто мог собрать такие войска? Только авторитетный воин. Юлай. Но почему он пошел против Империи, во имя чего, – вопрос открытый до сих пор.

Юлай Азналин был башкирским тарханом. У тюркских народов ещё со времен Тюркского каганата тарханы были высшим воинским сословием. По статусу чин тархана приравнивался к византийскому чину стратега, то есть высшего военачальника, генерала. Тарханам доверяли самостоятельное управление областями, сбор дани с этих областей, естественно, что сами они данью не облагались. Понятно, что под властью Российской империи традиционные акценты были несколько смещены, тем не менее, в общем и целом, принадлежность к высшему воинскому сословию продолжала обозначаться этим титулом.

Азналин (родился между 1720 и 1730 годами, умер в 1797 году) поступил на службу Российской империи, участвовал в различных походах, в том числе в боях с калмыками, участвовал в российской войне с восставшей Польшей, в частности в сражениях под Варшавой и Вильно. Получил за храбрость специальную награду «Воинское малое знамя», которая была предметом его особой гордости.