Пугливая герцогиня

Эмили Кэрролл! Из всех женщин это оказалась именно она! Ведь она ясно дала понять, что совсем не импонирует ему, да и сама была не в его вкусе. Спокойная и осмотрительная, в то время как он ценил жизнерадостную открытость, смелость и остроумие. Впрочем, прошлой ночью случилось настоящее безумие. Как такое могло произойти?

Николас провел по лицу ладонью, стараясь прогнать столь живое ощущение ее губ, таких мягких, сладких, желанных. Ощущение ее тела, трепещущего от его прикосновений. Он слишком хорошо понимал, как это произошло. Леди Эмили опьянела от крепкого пунша, коронного напитка Воксхолла, да и он был не вполне трезв. Алкоголь и маски, скрывавшие их лица, — не самое разумное решение. Они создавали иллюзию свободы, полной анонимности действий и вседозволенности, а значит, и отсутствия каких бы то ни было последствий.

Но ничто в мире не проходит бесследно. Он знал и об этом. Его отец брал от жизни все, чего хотел, ни на минуту не задумываясь о том, как это может сказаться на его семье. Да, последствия приходилось преодолевать и Николасу, и его бедной матери, и его братьям и сестрам. Когда он женился на Валентине, он не заботился о том, что будет дальше, в тот момент его волновали лишь собственные чувства, пламенная любовь. Из-за этого Валентина умерла.

Потеряв ее, Николас стал очень осторожным. Осмотрительным и непреклонным в своих решениях, он не хотел быть таким, как его отец. И придерживался своих убеждений… до прошлой ночи.

Он следовал за Эмили, случайно заметив ее, идущую со стороны колоннады нетвердой походкой, потому что волновался за ее безопасность. Он не хотел даже задумываться, почему весь вечер его взгляд был прикован лишь к ней. С того момента, как они, едва прибыв в Воксхолл, столкнулись, он неотступно следил за ней, слышал лишь ее смех, видел ее слезы, вызванные грустным романсом, наблюдал за каждым бокалом пунша, выпитым ею.

Он не мог поверить своим глазам, когда друзья отпустили ее, и она совершенно одна отправилась бродить по темными аллеям. Неужели она не знала об опасностях, подстерегающих красивую девушку в подобных местах?

Ну конечно не знала. Большинство юных леди воспитывались совсем не так, как его сестры, отлично знавшие этот мир и все его опасности. И он пошел за ней, чтобы удостовериться, что она одна, а когда она едва не упала…

Он поймал ее. В этот момент что-то, утраченное со смертью Валентины, сокрытое и покоившееся глубоко внутри, вдруг пробудилось к жизни.

Эмили, точнее, несколько опьяневшая леди с черными волосами и изумрудными глазами обвила его руками и заставила его снова почувствовать себя сильным, способным защитить и, самое главное, по-настоящему нужным. Его потрясло дикое желание, проснувшееся в нем, когда он всего лишь коснулся ее ступни, ощутил ее близость, теплую, с легким ароматом роз. Желание сильное, первобытное, почти животное, совсем не такое, какое, судя по ощущениям, могла вызвать леди Эмили Кэрролл.

Николас в отчаянии пнул трещину в мостовой, и проходившие рядом люди стали уворачиваться, бросая на него испуганные взгляды. Лишь прикоснувшись к ее губам, он уже не был способен думать, контролировать себя, огонь вожделения овладел им с ног до головы, и он уже не мог не вкусить ее. Сначала она была ошеломлена и, казалось, не знала, что делать, но потом… бог мой, потом она ответила ему, прильнув к его губам, столь соблазнительно, приоткрытым ртом, следуя примеру, что давали ей его поцелуи.

Она училась быстро, с пылкой готовностью. И он тотчас же забыл о том, что они в общественном саду. Из головы вылетело то, что он герцог Мэннинг, а она леди Эмили Кэрролл, дочь графа, старого друга его отца.

Они были мужчиной и женщиной, которые страстно жаждали друг друга.

И, черт возьми, он все-таки прикоснулся к ее ягодицам. Если бы их не прервали фейерверки, кто знает, чем бы все это закончилось. Взрывы вернули леди Эмили к реальности, она сбежала, и была, пожалуй, по-своему права. Тем не менее он проследил, чтобы она присоединилась к друзьям целой и невредимой, хотя и потрясенной.

Он следовал за ней, чтобы удостовериться, что никто не нападет на нее во тьме аллей и тропинок, но неожиданно сам оказался тем обидчиком, от которого планировал ее защитить. Теперь он в точности походил на своего отца. Пожалуй, даже хуже. Во всех любовных интригах отца, апогеем которых стало бегство с леди Линуолл, были замешаны светские дамы одного с ним уровня и статуса. Он же возжелал невинную девушку, опьяненную непривычно крепким пуншем, не знавшую даже, кто он на самом деле. Он, несомненно, болван и подлец.

Он остановился у витрины ювелирной лавки, чтобы взять себя в руки. Прохожие стали обращать на него внимание, наблюдая, словно за диким животным, как он огромными стремительными шагами проносился мимо, бормоча что-то себе под нос. После слухов о его героизме, проявленном в парке, ему вовсе не хотелось никакого внимания.