Пугливая

— Я видела, как его арестовали. Вот откуда мне известно, что случилось.

— Дерьмо, — говорю я.

Я не знаю, что и думать. Только то, что теперь мне придется убить двух мужиков за то, что они прикасались к моей младшей сестре. Дерека, потому что я сам его видел, и ещё того, кто с ней это сделал.

Мне скоро негде будет хоронить все эти трупы.

Очень надеюсь, что это мальчишка того же возраста, что и Ханна. Так или иначе, от этого все станет менее ужасно. Я по любому разбил бы этому молокососу лицо, и по своему умственному развитию она всё равно еще слишком мала, чтобы заниматься с кем-то сексом, но, по крайней мере, если бы отцом оказался такой же четырнадцатилетний подросток, я бы еще понял, как это произошло.

— Мне нужно знать, кто отец ребенка, — говорю я.

Аманда бросает на меня быстрый взгляд.

— Дай-ка угадаю — чтобы его убить?

— Что-то типа этого, — бормочу я.

«Да, что-то нереально близкое к этому».

— Давай посмотрим, может, нам удастся с ней поговорить, узнать какую-нибудь информацию, — говорит Аманда. — Если ты пообещаешь, что не используешь эту информацию во вред.

Я на мгновение задумываюсь.

— Тогда зачем эта информация нужна?

Эта женщина такая терпеливая, должно быть, она святая.

— Если понадобится, мы всё сообщим властям, и пусть они с этим разбираются. Если он взрослый, мы проследим, чтобы об этом узнали в социальной службе.

— А что, если они попытаются ее забрать? — рявкаю я, напрягшись всем телом. — Нет. НЕТ.

— Хорошо, тогда мы никому не скажем. Пока оба не придём к согласию. Хорошо?

Я киваю.

— Да. Хорошо. Да.

Аманда подходит к кабинке и разговаривает с Ханной. Я подбираюсь как можно ближе, чтобы слышать, о чем они говорят, но мне необходимо очень внимательно сосредоточиться, иначе я пропускаю каждое второе или третье слово Ханны.

— …прогнал его. Теперь мне грустно, — говорит Ханна, нажимая что-то на Айфоне.

«Дерек. Видимо, она говорит о Дереке».

Услышав, как Аманда объясняет Ханне, какой особенной ее создал Бог, и как важно найти особенного отца ее особенного ребенка, я про себя улыбаюсь. Не знаю, как и почему, но моя сестра начинает говорить, и тут я чертовски жалею, что вообще спросил.

— Мамин друг тоже говорит, что я особенная, — произносит Ханна. — Раньше он приносил мне подарки, пока я не начала толстеть. Теперь он просто забирает маму и не хочет со мной разговаривать.

Я смотрю на Аманду и вижу на ее лице проблески тревоги.

— Какой друг, милая?

«Теперь он просто забирает маму. Господи. Пусть это будет не он. Кто угодно, только не он».

— Мистер Картер, — радостно пищит Ханна.

Черт, нет.

— Он приносил мне подарки, а потом у нас с ним было особое время. Я не должна никому рассказывать.

Я сжимаю зубы, кулаки, напрягаюсь всем телом, только чтобы не метнуться к Ханне и не вытрясти из нее всё от начала до конца. Я считаю про себя до пяти, продолжая слушать свою сестру.

Аманда спрашивает ее, когда он начал к ней приходить. Ханна не знает, как определить время, поэтому Аманда помогает ей описать погоду.

Было жарко, потому что сломался кондиционер, и мама попросила его заплатить за его починку. В это время он и начал «навещать» Ханну.

«Моя мать знала о том, что происходит?»

Ханна говорит, что Картер перестал к ней приходить, когда на улице шуршали листья.

Осень.

Он навещал ее летом, именно в это время она и должна была забеременеть.

Мужик, который пятнадцать лет назад заделал Ханну, это тот же самый мужик, что заделал Ханне ребенка, пока я гнил в тюремной камере, а Пайк продавал в Рино мет.

«Ханна».

Я всегда был с ней так осторожен. В детстве, когда она бродила вокруг с заплетенными в косички волосами, у нее отсутствовало какое бы то ни было чувство опасности, ее глаза никогда не могли толком ни на чем сосредоточиться. И если бы я не следил за ней двадцать четыре часа в сутки, то она пошла бы прямо в эту проклятую реку и утонула. Она была моей сестрой, но она была моей. По ночам я кормил ее из бутылочки. Я менял ей подгузники. Расчесывал ей волосы и завязывал шнурки.

Я думал, что защитил ее. Теперь я понимаю, насколько удручающе несостоятельным оказалось мое квазивоспитание. Нисколько я ее не защитил. Я оставил ее, как ягненка среди волков, и как только я ушел, она тут же стала лёгкой добычей.

Я вижу только красную пелену гнева, чувствую только то, как меня засасывает зияющая во мне пропасть. Я его убью. Я умру в тюрьме, потому что должен убить его за то, что он сделал с моей сестрой.

Ханна снова утыкается в Айфон — на этот раз на ней плотно прижатые к голове накладные наушники — а Аманда опять отводит меня в свой крошечный кабинет и закрывает за нами дверь. Выражение лица у нее мрачное, как та могила, в которой я закопаю Хэла Картера. У меня дрожат руки.

— Лео, — говорит она, когда я бью кулаком в стену.