Пугливая

На кладбище «Гора Уитни» легко сориентироваться. Большая его часть отдана под массовое захоронение, возникшее в результате мощного землетрясения, более ста лет назад сравнявшего город с землей. Если особенно не присматриваться, то кажется, что это просто покрытое травой поле. Я направляюсь на противоположную сторону дороги к частным надгробиям, уже зная, какой участок мне нужен. Сейчас в интернете можно найти удивительные вещи — там есть карты кладбищ, на которых показано, какое тело на каком участке захоронено, вплоть до спутниковых координат. Это как покойницкий GPS.

Семейный участок Коллинзов меньше, чем я предполагала, но зато там такое количество всевозможных украшений и безделушек, что сразу и не разглядишь. На всём его пространстве могут уместиться не более двух расположенных рядом гробов, но думаю, что сейчас их ставят в землю прямо друг на друга.

И, кроме того, я напоминаю себе, что может надгробий и три, но похоронены здесь только двое.

Ричард и Адель Коллинз, два человека, которые однажды ночью потрахались и каким-то образом создали на свет мужчину, который восемь лет был моим исключительным кошмаром.

Глядя на расположенные на семейном участке надгробия, я думаю о Дженнифер. Я оглядываюсь вокруг, убеждаюсь, что никто на меня не смотрит, и словно какой-то псих, которым уже явно стала, краду с пустой могилы Дэниела Коллинза все маленькие украшения и безделушки. Едва сдерживая тошноту, я заталкиваю их к себе в сумку.

Никто никогда об этом не говорит, но у кладбищ особый запах. Все находящиеся на разных стадиях разложения тела гниют в своих сосновых ящиках на глубине двух метров под хорошо утрамбованной землей. Люди делают вид, что никакого запаха там нет, но я не из тех, кто сторонится практических аспектов смерти.

Подо мной грохочет земля, и я тут же думаю, уж не очередное ли землетрясение обрушилось сейчас на этот крошечный город. Будет весьма иронично, если я упаду в это захоронение и меня погребут в могиле, предназначенной для Дэймона. Я ненадолго закрываю глаза, отчасти из-за слишком яркого солнца, а отчасти в ожидании, что земля разверзнется и поглотит меня. Но снова их открыв, я вижу, что грохот — это всего лишь проезжающий мимо меня экскаватор, который едет копать новую могилу.

Я не остаюсь, чтобы отдать дань уважения. Это ложь. В любом случае, мне некому отдать дань уважения, потому что Дэниела Коллинза там нет. Он даже не мертв. Он взрослый мужчина, который живет в моем доме, залезает ко мне в постель и оставляет на моей бледной коже синяки.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Лео

Кэсси уехала на сорок минут, и почти всё это время я пребываю в уверенности, что она не вернется. Не знаю, почему. Просто от разливающегося по телу беспокойства и от навязчивого голоса у меня в голове, который непрерывно твердит: «Какого хрена ей захотелось со мной общаться после того, что я ей сделал?»

Может, она настолько меня возненавидела, что привезла меня сюда специально, чтобы я нарушил условия своего досрочного освобождения и вернулся в тюрьму. Ее мать теперь мертва, может быть Кэсси таким способом пытается восстановить справедливость.

В смысле, я это заслужил.

Поэтому, когда она, в итоге, возвращается, я чуть ли не плачу от облегчения. У нее совершенно невозмутимое выражение лица, а ее зеленые глаза на фоне повязанного на шее черного шарфа кажутся резкими.

Она не рассказывает мне, где была, а я не спрашиваю. Мне достаточно просто быть с ней, смотреть, как она сидит напротив, на расстоянии вытянутой руки. Когда приносят ее заказ, я уже наполовину съел гамбургер и картошку фри. Я гляжу, как она открывает рот, кладёт на свой розовый язык листик салата в фермерском соусе, и чуть не кончаю в джинсы. А ведь она просто ест гребаный салат.

— Ты в порядке? — медленно жуя, спрашивает она.

Я киваю и, прежде чем ляпну какую-нибудь глупость, беру гамбургер с беконом и запихиваю его в рот.

Вдруг ее осеняет.

— Эй, а когда ты получил назад свои права?

Я сглатываю.

— В две тысячи девятнадцатом.[7]

Она качает головой, но на ее лице нет и следа неодобрения, это скорее… озорство. И когда она протягивает через стол руку и отодвигает от меня ключи, я не спорю.

* * *

Как только мы возвращаемся в Неваду, Кэсси, девушка, которая раньше всегда, когда я был за рулём, настаивала, чтобы я снизил скорость, вжимает педаль в пол и на пятнадцать минут сокращает нашу предыдущую поездку в Лоун Пайн. Лихачка. Мне даже нравится, что она за рулем; так я целых три часа могу украдкой бросать на нее взгляды, пока она покусывает внутреннюю сторону щеки и постоянно переключает радиостанции, щёлк-щёлк-щёлк. По мере приближения к её дому, она всё сильнее сжимает руль и в последний момент сворачивает не к себе, а ко мне.

— Я могу отвести тебя прямо до дома, — говорю я и, когда она останавливается рядом с моим самодельным жилищем, оглядываюсь на ее пустую подъездную дорогу.

Я не могу дышать, эта девушка просто всепоглощающая.

Она заглушает двигатель и отдает мне ключи.