Пуговица

Лукреция — древнеримская патрицианка, славившаяся своей красотой и добродетелью. Сын царя Рима Тарквиния Гордого, пленившийся ею, изнасиловал ее, угрожая оружием. Лукреция послала за отцом и мужем, рассказала о своем позоре и потребовала отомстить за бесчестие. Ей обещают отомстить и уверяют, что на ней нет никакой вины за происшедшее. Однако она рассуждает иначе: «Я прощена, но не освобождаю себя от наказания. И в будущем ни одна женщина, лишенная чести, не будет жить по примеру Лукреции!» С этими словами патрицианка пронзает свое сердце мечом. (Ее самоубийство стало началом восстания против Тарквиния, в результате которого тот был свергнут, и в Риме установилось республиканское правление.)

А почему убил себя Иуда Искариот, один из двенадцати апостолов, ставший предателем Христа?

После того, как Иисус Христос был приговорен к распятию, Иуда, предавший его, раскаялся, поспешил в храм и возвратил 30 сребреников первосвященникам и старейшинам, сказав: «Согрешил я, предав кровь невинную». Они же сказали: «Что нам до того?» И, бросив сребреники в храме, Иуда пошел и удавился [35].

А ведь он, как и другие апостолы, совершал знамения, изгонял бесов, воскрешал мертвых, очищал прокаженных, однако лишился Царства Небесного.

Что его толкнуло на предательство: сребролюбие или участие сатаны? Что деньги… Он бросил их в храме, испытывая ни с чем не сравнимые муки — угрызения совести.

Первый самоубийца в христианской истории…

По поверьям, душа Иуды не имеет пристанища даже в аду, скитаясь по земле, она может вселиться в человека, забывшего о благочестии.

Христианство дало возможность рассматривать смерть не как конец бытия, а как завершение земного пути и переход в жизнь вечную.

Те, кто совершает самоубийство, возможно, и не подозревают, насколько тяжкий по последствиям грех берут они на себя. Да, мучения человеческие в этом мире бывают порой столь велики, что, кажется — нет сил претерпеть. Несчастный в бреду своего страдания полагает, что, прервав ниточку своей жизни, он избавит себя от мук. Да, человек имеет возможность убить себя, он может убить себя, но не имеет на это права, поскольку это проявление его, человеческой свободы в конечном итоге и есть акт несвободы, ведущий не к жизни вечной, а к гибели души.

Но все дело в том, что не ему принадлежит его жизнь.

«Не знаете ли, что тела ваши суть храм живущего в вас Святаго Духа, которого имеете вы от Бога, и вы не свои? Ибо вы куплены дорогою ценою. Посему прославляйте Бога и в телах ваших и в душах ваших, которые суть Божии» [36].

Ответ этим словам самоубийцы дают один: «Не верю. Я не видел ни Бога, ни святости в этой жизни. Мне плохо. Я не хочу здесь быть».

Не видел ни Бога, ни добра, ни святости… Ни совести, ни ума… Всего лишает себя лишенный веры. И не хочет даже прислушаться к тому, что испытания человеку необходимы, что крест дается по силам, что «…претерпевший же до конца спасется» [37].

Человек совершает убийство себя из-за отчаяния, духовно-психологической слабости, а часто по недоразумению, не желая даже уйти из жизни, а думая лишь напугать, заставить страдать своих близких, «чтоб поняли»…

Что именно? Как они привязаны, как им дорог этот человек?.. Понимают. И прежде понимали. Но… некому уже бывает сказать слова любви.

И — ничего не вернуть! Вот что страшно. Ни передумать, ни покаяться, ни обрести долгожданный покой… Ничего этого не дано самоубийце…

…Даже если это было бегство от страдания.

Почему самоубийство считается самым тяжким грехом? Почему самоубийц нельзя отпевать в храме, поминать в церковной молитве за литургией и на панихидах? Их даже не хоронят на кладбищах около церквей.

Грех самоубийства вбирает в себя множество смертных грехов. Это и убийство человека, это неверие (недаром самоубийство совершают в большинстве своем безбожники, язычники, невоцерковленные), это малодушие, отчаяние, уныние. Сюда же примыкают и грехи блуда, и непочитание родителей, и ложь…

И в целом — это отказ нести свой жизненный крест, усомнившись в спасительном Промысле Божием о каждом человеке.

Но дело в том, что легче не станет! И тому есть масса свидетельств.

Врач-кардиолог Мориц Роолингз, абсолютно не религиозный, после одного случая в своей практике полностью изменил собственные взгляды [38].

Он начал реанимировать пациента, заставляя работать его сердце с помощью ручного массажа. Таких случаев в его практике было много.

Но впервые услышал он от больного, когда тот на мгновение приходил в сознание, мольбу: «Доктор, не останавливайтесь! Не переставайте!»

— Чего вы боитесь? — спросил врач.

— Вы не понимаете? Я в аду! Когда вы перестаете делать массаж, я оказываюсь в аду! Не давайте мне туда возвращаться! — вот что сказал несчастный.

Так происходило несколько раз.

Лицо больного выражало дикий ужас, он дрожал от страха.

Обычно больные, приходя в себя после массажа, говорили, что им больно, просили врача остановиться (бывало, он, стараясь оживить пациента, ломал ему ребра), но этот больной умолял: «Не останавливайтесь! Я в аду!»