Пуговица. Утренний уборщик. Шестая дверь (сборник)

– Как же давно я тебя не видела! – Мама усадила Анну-Марию в кресло, не выпуская ее рук из своих. – Ты совсем-совсем взрослая. Ты счастлива? У тебя есть дети? Муж? На тебе хороший костюм… И туфли замечательные… У тебя все хорошо?

– У меня все хорошо, мама. – Анна-Мария старалась держаться как можно проще, естественнее. – Я была в Париже. Я искала твой дом. Но там жила совсем другая женщина…

– Рыжая? С таким противным резким голосом? – оживилась мама. – Это мадам Бюндшен. Она таки добилась своего – заполучила мою квартиру! Что она тебе сказала?

Анна-Мария замялась.

– Сказала, что ты там больше не живешь…

– И адреса не дала?

– Не дала…

– У нее по-прежнему короткая стрижка и черные стрелки на веках?

– Кажется, да…

– У тебя грустное лицо. Это плохо. Тебе чего-то не хватает?

Анна-Мария задумалась.

– Тебя. Бабушки. Моих кукол… Одного странного старика и одного глупого мальчика… – Анна-Мария вытащила из сумочки пачку сигарет, щелкнула зажигалкой.

– Ага! – почему-то обрадовалась мама. – Вот и ты куришь!

– Ма, мне уже под сорок… – напомнила Анна-Мария.

– Никому об этом не говори, – мама взяла ее лицо в свои руки и внимательно осмотрела каждый его сантиметр. – Выглядишь ты великолепно!

Анна-Мария поймала ее руку и прижалась к ней губами.

– Ма, бабушка сказала, что ужин через час в большом зале…

– У бабушки вечно все расписано по минутам! Ладно, иди в зал. Я пока причешусь…

Анна-Мария снова оказалась в коридоре. Теперь она уже была уверена, что за другими дверями ее тоже ждут сюрпризы. И даже догадывалась какие…

Дверь в следующую комнату была приоткрытой.

Старик Калиостро, как обычно, сидел в своей любимой позе – за столом, накрытым чистой белой скатертью, и зеленая пузатая бутылка какого-то заморского вина красиво вырисовывалась на ее фоне, отбрасывая легкую, салатного цвета тень на бордовые обои. Альфонсино сидел тут же на своем розоватом хвосте и смешно умывал мордочку длинными, почти человеческими пальцами. Калиостро похудел, его седые волосы были по-модному стянуты на затылке, нос, как всегда, блестел, словно отполированный, щеки горели лихорадочным румянцем. Альфонсино первым почуял, что кто-то стоит у двери и насторожился, поводя в воздухе своим черным носиком. Анна-Мария вошла, и Калиостро окинул ее с ног до головы пронзительным взглядом. Анна-Мария, не проронив ни слова, села на стул рядом с ним. Она знала, что старик не был склонен к сантиментам. Тот неторопливо поставил на стол еще один стакан и так же медленно наполнил его до краев рубиновым вином. Выпили молча. Глаза и нос старика заблестели еще сильнее. Он кашлянул.

– Ну что, на Монмартре еще продают жареные каштаны? – наконец спросил он, словно продолжая прерванный разговор.

Анна-Мария смогла совладать с подступившими в очередной раз слезами и с нежностью посмотрела на старика.

– Терпеть не могу эту гадость!

– А как тебе кофе в «Куполе»?

– Отличный кофе… Я принесла тебе твою книжку, – Анна-Мария вынула из сумочки потрепанный томик Нострадамуса.

– Умница. Мне как раз нечего читать… Смотри-ка, подлец-Альфонсино узнал тебя!

Старая крыска уже взбиралась по рукаву ее пиджака… Анна-Мария сняла ее и поднесла к лицу, поцеловала во влажный нос.

– Я так хотела вернуться к тебе…

– Я знаю. Но если бы ты вернулась, из тебя бы ничего не вышло…

– Ты думаешь, из меня что-то вышло?

– Ну, все, как я и говорил – богатая будешь, красивая… Туфли-то себе купила?

– Сразу же.

– То-то… Ладно, девочка, иди в зал. Мы еще поболтаем на сон грядущий.

– Ты разве не пойдешь со мной?

– Конечно-конечно… К ужину я всегда переодеваюсь. Скажешь, чтоб без меня не начинали. Увидимся.

Анна-Мария осторожно прикрыла дверь и глянула на часы – до назначенного бабушкой ужина оставалось двадцать минут. Коридор больше не пугал ее. Наоборот, с каждым шагом приятное тепло разливалось по всему ее телу, как будто она шла сквозь невидимые волны того, что можно было бы назвать памятью и… любовью.

Анна-Мария безошибочно отворила еще одну дверь. Она знала, что должно быть за ней, и не ошиблась. Ларик сидел к ней спиной и что-то писал, низко склонившись над тетрадью. Он не обернулся, но Анна-Мария заметила, как напряглась его спина. Он был в той же белой сорочке и узких голубых джинсах. Она тихонько подошла и положила руки ему на плечи.

– Я знал, что еще раз увижу тебя… – тихо сказал Ларик. – Но не думал, что ты…

Она обошла стул и села на его вздрогнувшие колени.

– Не нужно ничего говорить. Прости меня. Теперь мы не расстанемся ни на минуту.

– Ты шутишь? Ты обманываешь меня? Почему ты здесь?

Но все вопросы и слова не имели значения – он целовал ее лицо, и Анне-Марии казалось, что на щеки, губы и лоб садятся стаи разноцветных бабочек.

– Ты веришь мне… теперь? – наконец спросил он, гладя ее по волосам, словно она была маленькой недоверчивой девочкой.

– Конечно, милый…

– Это все, что я хотел услышать.

– Идем, – сказала она. – Я познакомлю тебя со своими.

– Да-да, пойдем… – Он не решался разжать объятия и спустить ее с колен.