Пуговицы

— А то я не знаю, как это бывает. Им вообще пофиг, кто виноват, главное, чтобы было на кого повесить.

В том, что касалось полиции и вообще любых вопросов, связанных с законом, Бэзил считался среди нас бесспорным авторитетом. Его дядька Антон по малолетству отсидел пять лет в колонии и, хотя в дальнейшем его судьба складывалась довольно благополучно, он не переставая делился с Бэзилом печальным жизненным опытом.

— Делать тебе больше нечего, — Фил жадно налегал на крылышки. — Просто труп, просто клеёнка, а ты уже напрядумывала детектив.

— Между прочим, мой дед был следаком. И у меня это в крови.

Бэзил громко расхохотался.

— У тебя в крови устраивать кипиш из ничего.

— Это не кипиш, а любопытство. Напиши Липе, — попросила я Лизу. — Пусть сходит туда и точно всё разузнает. Труп, может, и не покажут, но растяжку-то можно посмотреть.

— Смеёшься? — Фил скривился. — Нас взашей погнали, а Липа типа разузнает.

— Ради меня Липа сделает, что угодно, — похвасталась Лиза.

— Вот и напиши, — поддержала я.

— Давайте спокойно поедим, — Бэзил потянулся к крыльям, но в который раз наткнулся на руку Фила и раздражённо забрал всё ведёрко себе. — Сдался вам этот труп.

Хитро поглядывая, Лиза достала телефон.

— Спорим, узнает?

Фил недовольно пожал плечами, типа «делай что хочешь».

— Не нужно ничего узнавать, — проворчал Бэзил. — Придёт время, всё само выяснится.

Бэзил умел вредничать, как никто другой. Иногда просто, чтобы поспорить и показать характер.

— Как, интересно, это выяснится, если про растяжку, кроме нас, никто не в курсе?

— Просто попрошу сходить на разведку, — Лиза кокетливо подмигнула Бэзилу. — Пусть это будет для Сени испытанием, а то Фил не верит.

— Да, верю-верю я, — Фил попытался забрать у неё телефон, но Лиза уже быстро что-то написала и отправила.

Сеня Липатов был тихим, прилежным парнишкой, послушным и немного робким. Мы над ним посмеивались и нечасто звали куда-то. Но Лизу он любил беззаветно и выполнял все её прихоти. В основном, конечно, это касалось домашки, но иногда Сеня решался и на героические поступки, вроде того, чтобы отмазать её перед мамой, сказав, что от неё пахнет не пивом, а его домашним квасом, или прикрыть, когда она сбегала с уроков; несколько раз он подделывал для неё медицинскую справку и таскал у отца сигареты.

— Липа тогда растяжку и стырил, — пробурчал Фил.

В том, что он недолюбливал Липатова, не было ничего удивительного, потому что сам Фил особой преданностью Лизе похвастаться не мог и каждый раз был вынужден оправдываться, почему Сеня нашёл время её проводить, позвонить, написать, а он нет.

— Липа ушёл раньше нас, — сказала я. — Забыл?

Бэзил протянул мне крылья:

— На, поешь и успокойся.

— Я с того вечера вообще почти всё забыл, — с глупой улыбочкой признался Фил.

Лиза метнула в него гневный взгляд, а Бэзил понимающе хмыкнул. В тот день они оба завалились на репетицию пьяные.

— Если ты взял растяжку, а потом забыл, то это всё объясняет, — мне не нравилось, что они постоянно уходят от нормального разговора, пусть и не совсем серьёзного, потому что у меня просто свербело это обсудить.

— Ага, скажи ещё я ту тётку грохнул и в колодец запихнул, — продолжал отбиваться Фил. — До кучи. Вместе с растяжкой.

— Нет, ребят, правда, давайте вы просто сознаетесь уже, кто взял растяжку, — широко расставив локти, я облокотилась о стол и пристально, как на допросе, посмотрела на каждого по очереди.

Мне, правда, очень интересно, как та растяжка оказалась в колодце вместе с мёртвой женщиной. Я лично оставила её в нашем месте, а на следующее утро она пропала.

«Нашим местом» мы называли своеобразный тайник за цветочными горшками с огромными фикусами под лестницей возле столовой. Горшки были такие большие, а густота листвы плотной, что положить что-то за них или достать можно было только наугад, засунув руку по самое плечо.

В нашем месте мы прятали всё, с чем нас могли спалить в школе или дома: сигареты, пиво, презики, косметику, пока это имело смысл. К одиннадцатому классу на сигареты уже никто внимания не обращал, Бэзил закупался пивом в Ашане вместе с дядькой и хранил его дома, бабушка Фила сама распихивала презервативы ему по всем карманам, Лиза красилась, не спрашивая маминого разрешения, а я… Мне никогда не нужно было ничего особо прятать, потому что у меня всё равно ничего своего не было.

Порванную растяжку с надписью «С днём рождения, любимая школа!» запихнули туда во время последней репетиции школьного концерта, посвящённого этому потрясающему событию. В тот вечер произошло немало неприятного, так что лишний раз нарываться никому не хотелось. Просто убрали её, чтобы не светить, когда директриса придёт ругаться, а потом собирались забрать и выбросить подальше. Но на следующее утро, когда вспомнили про это, растяжки там уже не было.

— Если мы будем знать, куда её выбросили, то станет понятно, где её нашёл убийца.

— Так, всё, — Бэзил обернулся к соседнему столику, где сидела парочка мусульманских мам с кучей малолетних детей. — Вам надоедливая девочка не нужна? Совершенно бесплатно. В хозяйстве бесполезная, но легко обучаемая.