Пуговицы

Надя принялась кричать, что Липа недоделанный, беспомощный и кривой. Я вступилась за него. Тогда внезапно с ещё большей злостью она накинулась на меня. Высказала, что я невоспитанная, наглая и развратная малолетка, что у меня кривые ноги, длинный нос и плоская задница.

Но прежде, чем я очнулась от удивления, Бэзил в ответ ей выдал тираду, в которой из приличных слов были только местоимения. Надя пригрозила, что пойдёт к директору (та как раз ещё сидела в школе), и Фил недвусмысленно обозначил, что если она на них настучит, то пожалеет.

Надя рассчитывала на поддержку Томаша, но он просто сидел, свесив ноги, на краю сцены и равнодушно переписывался с кем-то в телефоне. Так что ей даже пришлось его окликнуть: «Слава! Ты не хочешь ничего сказать?». Томаш поднял голову, мельком оценил обстановку и равнодушно ответил: «Нет». В ярости Надя вылетела из зала и больше туда не возвращалась.

Всё, что происходило до сцены, повторяющейся в моём сне, я помнила отлично, однако случившееся после вспоминалось неясно и с трудом. Мне уже сложно было отличить реальное от множественной интерпретации сна.

После того, как взбешённая Надя выбежала, первым делом Лиза стала кричать на Фила, потом на Бэзила, так что парни мигом отправились курить. Лиза расплакалась. Липа принялся извиняться и утешать её, что директриса всё равно ничего нам не сделает. Сколько раз уже было нечто подобное. Тем более это не урок, а просто репетиция в неучебное время. Даже если что-то и будет, то максимум звонок родителям Фила и Бэзила, а самой Лизе вообще переживать не из-за чего. Выступление уже завтра, и мы к нему довольно неплохо подготовлены.

Вернулись Фил с Бэзилом и стали ржать над Липой, над тем, как он висел на растяжке, как падал, какое у него было лицо в это время. Липа обиделся и ушёл. Я сказала Бэзилу, что он козёл, а Лиза забрала Фила для разговора наедине. Они вышли. В этот момент у молча сидевшего всё это время на сцене Томаша зазвонил телефон, он спрыгнул со сцены и тоже вышел из зала.

Оставаться с идиотничающим Бэзилом не было никакого желания. Хотелось немного проветриться и успокоиться. Общий нерв перекинулся и на меня.

Когда я спустилась вниз, то никого не видела. В коридорах школы стояла полная тишина. Марата на своём посту, как обычно, не было. Из директорского кабинета не доносилось ни звука.

Только дверь в учительский туалет, который обычно запирался на ключ, была немного приоткрыта и оттуда сильно тянуло сквозняком.

Надя стояла ко мне спиной возле открытого окна, а когда я вошла, резко развернулась. Я остановилась возле раковины.

Молния на её белой олимпийке была расстёгнута до груди, как если бы ей вдруг стало жарко. Рукава собраны до локтя. Волосы, прежде забранные в хвост, растрепались. В пронизывающем голубом взгляде бушевала ненависть.

— Ты что думаешь, маленькая гадина, ты мне хоть что-то сможешь сделать? — зашипела она, медленно приближаясь. — Ты меня не знаешь. Ты меня совсем не знаешь. Тебе не стоило в это лезть.

Я мужественно удержалась, чтобы не выскочить в ту же секунду за дверь.

— Что-то случилось, Надежда Эдуардовна?

Надя в одно мгновение оказалась передо мной и замахнулась. От неожиданности я зажмурилась, а открыла глаза вместе с глухим ударом. Её кулак прямиком впечатался в зеркало позади меня, и его гладкая зеркальная поверхность тут же покрылась сеткой трещин.

Я никогда не считала себя робкой или нерешительной, да и чтобы запугать меня нужно было постараться, однако в тот момент абсурдность происходящего парализовала. Если бы я ещё понимала, из-за чего Надя бесится.

Протянув руку, она быстро вытерла выступившую на костяшках её пальцев от удара о зеркало кровь о мою светлую футболку, затем лицо её приблизилось так, что я почувствовала на щеке дыхание.

— Это ты во всём виновата. Тупая малолетняя шлюшка. Ты сама. Помни об этом всегда!

К счастью, в коридоре послышались голоса и, яростно распахнув дверь, Надя выскочила из туалета.

Мне представлялось, что всё именно так и было, но теперь после того, как стало известно о Надиной смерти, такой страшной и необъяснимой, её обвинения в мой адрес стали звучать ещё тревожнее.

«Что ты думаешь насчёт сна про Надю?» — написала я Лизе, чувствуя, что больше не могу прокручивать все эти воспоминания в себе.

«Не сомневалась, что ты запаришься», — ответила она.

«Но согласись, это странно. Сначала она заколёбывает сниться, а потом оказывается мёртвой».

«Это совпадение. Надя на всех тогда кидалась. Может, на улице сорвалась на случайного прохожего, а он оказался ненормальным. Разозлился и прибил».

«Не помнишь точно, что та гадалка с рынка говорила?».

«Что ты должна её отпустить, а она отпустит тебя».

«А я помню про клетку. Что я в клетке и будет хуже. И что нужно восстановить баланс».

«Ещё немного и я решу, что это ты её убила, и поэтому тебе снятся эти сны и мучает чувство вины».

«А вдруг Надя пытается мне этим что-то сказать?».

«Например?».

«Например, кто её на самом деле убил».