Пух и прах

– У вас в гараже две дюжины кадиллаков. Откуда вам стало известно, что он осматривает именно машину Скэнлона? – задал резонный вопрос Мейер.

– Из офиса мне были видны номерные знаки. На номере кадиллака Скэнлона перед цифрами стояли буквы – «ЗМ» – это значит «заместитель мэра». На номере автомобиля мэра стоит буква «М». А вот у…

– Ясно, мы поняли, – перебил его Мейер, – ошибки быть не может, и вы действительно видели…

– Слушайте, – воскликнул Койл, – да он с каждой машиной возился минимум по полчаса. Это что, по-вашему, не тщательный осмотр?

– А кадиллак Скэнлона он тоже полчаса осматривал?

– Ну конечно! – не задумываясь, выпалил Спенсер.

– Похоже, придется побеседовать с этим проверяющим, – вздохнул Мейер, глянув на Берта. – Как его звали, мистер Койл?

– Кого?

– Проверяющего. Из автотранспортной инспекции.

– Понятия не имею.

– Он что, не представился? – нахмурился Клинг.

– Он показал мне документы, сказал, что пришел провести осмотр автопарка. Вот, собственно, и все.

– Какие именно документы он вам показал?

– Да бумаги какие-то с печатями и подписями, – махнул рукой Койл. – Вы что, не знаете этих бюрократов?

– Мистер Койл, – вкрадчиво произнес Клинг, – а когда у вас в последний раз была проверка из автотранспортной инспекции?

– Да у нас ее вообще раньше никогда не было! – выпалил Спенсер.

– То есть раньше подобные гости из инспекции у вас не появлялись? – уточнил Берт.

– Ни разу.

– Скажите, мистер Койл, – медленно и очень устало проговорил Мейер, – как выглядел этот проверяющий?

– Высокий блондин со слуховым аппаратом, – не задумываясь, ответил Спенсер.

* * *

Осведомитель Жирный Доннер славился гигантскими габаритами, любовью к теплому климату и мертвенно-бледным цветом лица, который скорее пристал ирландской деве. Честно говоря, дело лицом не ограничивалось – стукач был белым как полотно с ног до головы, его кожа обладала столь тошнотворно бледным оттенком, что Уиллис порой начинал подумывать, а не сидит ли Доннер на игле. Впрочем, детективу было глубоко на это плевать. В любое воскресенье опытный полицейский мог за полчаса без особого труда задержать семьдесят девять торчков, причем у семидесяти восьми при обыске непременно обнаружились бы наркотики – пусть и в разном количестве. Одним словом, наркоманов в городе было много, а вот толковых осведомителей среди них, наоборот, мало. Хорошие стукачи считались редкостью, а Доннер слыл одним из лучших. Одна беда: он не всегда был под рукой. Сложность заключалась в том, что с наступлением холодов Доннер отправлялся на юга – в Вегас, Майами или Пуэрто-Рико – валяться под зонтиком, защищавшим его тушу от солнечных лучей, обильно потеть и дрожать от восторга, радуясь жаркой погоде.

Именно поэтому Уиллис так удивился, застав Доннера дома, несмотря на самый холодный март с момента основания города. А вот жара, царившая у него в квартире, сюрпризом для полицейского не стала. Двух раскаленных батарей парового отопления, установленных в комнате, Доннеру было мало, поэтому толстяк включил еще три электрических обогревателя. Стояла удушающая жара. Посреди этого пекла в кресле восседал одетый в пальто и перчатки Доннер. Ноги, затянутые в две пары шерстяных носков, пузан водрузил на батарею. По комнате, в которой сидел Доннер, фланировала девчушка лет пятнадцати в цветастом лифчике, узеньких трусиках и легком шелковом халатике. Халатик был без пояса, поэтому, по сути дела, не прикрывал ее наготу. Впрочем, присутствие в комнате совершенно постороннего мужчины девчушку нисколько не смущало. Она едва удостоила Уиллиса взглядом, после чего, поднявшись, принялась ходить по комнате и потягиваться, не обращая внимания на мужчин, шептавшихся у окна в свете по-зимнему холодного солнца.

– Это кто? – спросил Уиллис, кивнув на девчушку.

– Дочка, – осклабился Доннер.

Жирный Доннер, хоть человек и малоприятный, был отличным стукачом. Да, у детективов, занимающихся расследованиями уголовных преступлений, порой бывают самые неожиданные помощники. Уиллис подозревал, что полуголая девчушка – проститутка, а Доннер ее сутенер. У сутенеров, даже самых лучших, иногда возникает необходимость в дополнительных источниках доходов. Таким источником может стать девчонка из какой-нибудь глуши вроде Огайо. Сутенер обучает ее всему необходимому и отправляет работать на панель. Одним словом, «есть многое на свете, друг Горацио…», как сказал поэт. Да, не исключено, что Доннер сидел на игле, но Уиллиса это не интересовало. Он не собирался ни арестовывать разгуливавшую по комнате девчушку за занятие проституцией, ни предъявлять Доннеру обвинение по статье 1148 УК «сводничество». Уиллису хотелось скинуть пальто и шляпу, после чего выяснить, сможет ли Доннер вывести его на человека по имени Доминик.

– Фамилия у этого Доминика есть? – спросил Доннер.

– Мы ее не знаем.

– Как думаешь, сколько у нас в городе Домиников? – осведомился Доннер. Повернувшись к девушке, переставлявшей в холодильнике продукты, он повторил вопрос: – Мерси, как думаешь, сколько у нас в городе Домиников?

– Не знаю, – ответила девушка, не оборачиваясь.