Пуле переводчик не нужен

В Нью-Дели, сооруженном для правительства и посольств в 1931 году, практически нет светофоров. На каждом перекрестке – клумба. Огибая ее (помни про левостороннее движение!), пропускаешь авто, появляющиеся слева от тебя, и едешь дальше, до следующей улицы. Пока мы делали этот круг, нам пришлось немного задержаться на последнем пересечении – все время были помехи слева. Невесть откуда взявшийся полицейский поднял жезл, пронзительно свистнул, и в гостеприимно распахнутые ворота посольства величаво, сопровождаемая поощрительными жестами полицейского, въехала «Чайка» советского посла. После него нам и думать нельзя было появляться на приеме. Генерал крякнул и сказал, не глядя на меня: «Поехали, Боря, возьмем в японском ресторане «Фудзи» чего-нибудь поесть, у меня в холодильнике есть «Московская», пригласим соседа-маврикийца. Подумаешь, монголы! Маврикиец, между прочим, тоже его превосходительство, посол». Маврикиец оказался на приеме у монголов, но это не помешало нам выпить бутылку «Московской» с крохотными, размером с ноготок, китайскими пельменями из гречневой муки…

Смокинг на сегодняшний прием – тоже результат усилий жены… Я еще раз посмотрел на генеральский лацкан. Левый был чуть темнее правого, но блестели они почти одинаково. Может, жена и отстирает холодной водой… Что, если подойти и отвлечь Ваджпаи на себя? Но тут посол прокашлялся, все присутствующие посмотрели на него и начали потихоньку сходиться к центру лужайки. Приближался кульминационный момент приема. Подождав, пока все подтянутся, Николай Михайлович произнес приличествующий случаю тост. Константин, его референт, перевел, и все, чуть пригубив бокалы, невольно повернулись к имениннику. Беленко посмотрел на меня и качнул головой – он не хотел, чтобы адмирала Горшкова переводил «штатский». Я тихо подошел к адмиралу и встал, как учили в Военном институте иностранных языков – сзади и слева, загораживая со спины сердце главкома. Адмирал слегка поклонился, расставил по-морскому ноги, набрал воздуха в легкие и заговорил как будто негромко, но, я уверен, его было отчетливо слышно и в дальних углах лужайки: «Дорогие друзья, уважаемые гости, спасибо за поздравления. У меня сегодня радостный день. Эта круглая дата моего рождения навсегда останется у меня в памяти благодаря вашему присутствию на этом приеме…» Губы мои автоматически произносили английские слова, а голова шла кругом. О чем говорит адмирал Горшков? Какая круглая дата? Ведь уже несколько дней мы с Игорем Николаевичем к месту и не к месту упоминаем, как и было условлено, что высокому визитеру 62 года. Какая, к черту, круглая дата?.. Приятный баритон продолжал: «Мне сегодня исполняется 62 года. 31 год тому назад я стал адмиралом. Мне тогда был 31 год. Вот уже 31 год я адмирал. Моя дочь родилась в тот год, когда я стал адмиралом. Ей сейчас 31 год. Как видите, для меня 62 года, как ни странно, круглая дата!» Как пишут в светской хронике: шутка высокого гостя вызвала оживление в зале… Слава богу, мы ничего не напортачили. Ну и шуточки у вас, товарищ адмирал… Я украдкой огляделся. Адъютант адмирала, стоя рядом со статной красавицей Галиной, смотрел в мою сторону. Надеюсь, только он один и заметил, как внезапно за спиной адмирала побледнело мое лицо…

Скрипки «Флуераша» начали играть молдаванскую хору. Официальная часть приема закончилась. На специально сооруженную танцплощадку всего в 10 сантиметрах над травой лужайки вышли Пеков и Ляля Черная. В шитом золотом посольском мундире, ладный и безупречно двигающийся, Николай Михайлович сейчас не казался ниже ростом своей партнерши. Невозможно было оторвать глаз от этой пары. Они танцевали так красиво, в каждом движении было столько чувства, что собиравшиеся выйти на площадку другие пары как-то замерли, стушевались, так и остались смотреть, как танцуют эти пожилые люди. Профессионалы «Флуераша» видели много танцоров, но я заметил, как перестали постоянно переступать с носка на носок, разминая ноги в красных с перепонками туфельках, танцовщицы ансамбля. Тишина, наступившая на лужайке, и пронзительно-тоскливые звуки скрипок были необычны для приема. Я тихонько осмотрел людей, группами стоявших у площадки. Даже индусы – завсегдатаи приемов с блестящими от бриолина волосами стояли, позабыв про Johny Walker в своих стаканах, и во все глаза смотрели на танцующую пару… Один только румынский посол, его превосходительство Петру Таназиу не смотрел на площадку. Он, прикрыв глаза, вслушивался в скрипки «Флуераша», выводившие родную для него трогательную мелодию. Да, прием удался.

Адмирал убыл после нескольких дней, проведенных в Симле с адмиралом Нандой. Считалось, что высокий гость и его хозяин занимаются рыбалкой, но большую часть этого времени они провели в доме Николая Рериха в долине Кулу и Святослава Рериха и Девики Рани в Тагатуни. Это, наверное, по желанию дочери Горшкова. Как бы там ни было, они вернулись из поездки закадычными друзьями.