Пули отливают из ненависти

На самом же деле любая операция внедрения становится бессмысленной еще на стадии подготовки. Почему? Да хотя бы потому, что мало одной только голой воли исполнителя-оперативника. Нужно еще и согласование в невероятном количестве инстанций, вплоть до министра МВД. Система запредельно бюрократизирована. И, начиная любое новое дело, первый вопрос, на который ищут ответ, это не «чего мы сможем добиться». Большое начальство в первую очередь волнует другое – кто будет отвечать за неудачу. Поэтому пишутся планы, разрабатывается «легенда», назначаются ответственные и кураторы на всех возможных уровнях. Создается «буферная зона», благодаря которой большой чин, утвердивший в конце концов операцию, в любом случае не будет отвечать ни за что.

Ну, да если бы только министр и оперативные службы… Кадры. Каким образом числить внедренного оперативника, по какой графе его проводить?.. Бухгалтерия. На основе чего начислять положенное денежное довольствие и компенсационные выплаты? Числить сотрудника в командировке или в отпуске?.. Хозяйственное управление. На какой орган внутренних дел направлять положенное внедренному сотруднику вещевое довольствие: рубашки, свистки и чехлы на фуражку?.. Медицинская служба – обязательная ежегодная диспансеризация… Автотранспортная – бензин, резина… Служба по работе с личным составом – а не нарушает ли внедренный сотрудник между делом моральный кодекс строителя капитализма?.. Добросовестно ли обучается – в свете нововведений очередного министра-«реформатора» – танцам и изящным манерам?.. МВД – это огромный аппарат бюрократов, которые не занимаются непосредственно борьбой с преступностью или охраной общественного порядка, а только согласовывают, пересылают, указывают и направляют деятельность личного состава.

Наверняка на одном из «этапов большого пути» согласований пройдет утечка информации – эта масса людей не ощущает себя сотрудниками полиции, стоящими на страже правопорядка в стране, на защите прав ее граждан. Просто выполняют бюрократическую работу за довольно приличные, по обывательским меркам, деньги, сопровождаемые разного рода льготами. И в близких контактах с другими гражданами, не имеющими ни малейшего отношения к системе, не видят ничего дурного. Вот тогда внедрение не просто проваливается – оно становится смертельно опасным для исполнителя.

Но это еще не самое главное. Дело в том, что те же киношники бездумно копируют американские полицейские боевики, не понимая того, что между российским и штатовским законодательством пролегла бездна. И если в законе США прямо прописана возможность внедрения полицейского в банду, ему разрешено при этом совершать противоправные действия, то в российском законе этого нет. И внедренный российский полицейский – по закону – автоматически становится преступником. И закон не волнует, было ли им совершено преступление из благих побуждений или из обычной корысти. Таким образом, разоблачая криминальную группу, внедренный полицейский сам становится для следствия и суда одним из ее активных членов.

Все это и подразумевал Слуцкий, задавая свой вопрос.

– Не-ет! – Самсонов покачал вытянутым указательным пальцем из стороны в сторону. – О каком внедрении идет речь? Обычная оперативная комбинация в рамках работы по оперативно-поисковому делу. И не более того…

– Что там у тебя за документы, Владимир Семенович? – недовольно скривился Слуцкий.

– Рапорт Михайлова, – довольно улыбаясь, сообщил полковник. – Утвержденный мной план оперативной комбинации. Письменные отчеты по каждому пункту этого плана… Все, как положено, Александр Фатьяныч!

С этими словами Владимир Семенович передал документы уэсбэшнику. Тот пролистнул их со скептическим видом, но придраться было не к чему – все документы зарегистрированы, пронумерованы, даты и время соответствуют…

– Ну, что же… – Слуцкий вернул бумаги Самсонову. – Все сходится. Молодцы, что тут говорить!

– А результат? Каков результат комбинации? – подал голос Тихонов.

И тут же осекся под свинцово-тяжелым взглядом Самсонова. Слуцкий же просто отвернулся. Сделал вид, что оперативник УСБ как бы и не с ним сюда пришел.

– Я обязан перед вами отчитываться? – тон Самсонова был обжигающе-холодным.

– Ну, ты же сам понимаешь, Владимир Семенович… – попытался чуть смягчить бестактность подчиненного Слуцкий. – Бумаги наши тоже зарегистрированы. И по ним надо принимать решение.

– Принимайте, – великодушно разрешил Самсонов. – Направляйте представление, мы вам в установленные сроки дадим ответ… Письменный. И все дела.

Произнося последнюю фразу, полковник легонько прихлопнул ладонью по столешнице, как бы поставив тем самым печать на каком-то документе. Гостями намек был прекрасно понят.

– Ну, всего доброго, Владимир Семенович! – начал прощаться Слуцкий. – Извини, что отнял время… Но… Сам понимаешь, работа такая.

Тихонов, не поднимая глаз, прятал свои бумаги в папку.

– Вот так, Михайлов! – Как только за визитерами закрылась дверь, Самсонов сразу же полез в карман за сигаретами. – Опыт, знаешь ли, не пропьешь.