Пуля для адвоката

Фавро, мой тайный консультант, с утра сидела в четвертом ряду галереи. В обеденный перерыв, когда Уолтер Эллиот опять отправился «проведать» студию, мы с ней встретились, и я показал свою таблицу, чтобы она могла ее скопировать. Фавро все схватывала на лету и прекрасно понимала, каких присяжных я хочу и почему.

Почти сразу пришел ее ответ. Мне всегда нравилась ее реакция. Фавро не любила тянуть время, принимала быстрые интуитивные решения, основанные на личных наблюдениях.

«Мне не нравится 8-й. 10-й пока мало говорит. Можно убрать 7-й».

Восьмым был специалист по обрезке зелени. Я пометил его синим, услышав, как он отвечал на вопросы об отношении к полиции. К тому же он явно стремился стать присяжным. В деле об убийстве это плохой знак. Подобные люди обычно горой стоят за порядок и закон и готовы, не дрогнув, судить другого человека. Если честно, меня настораживает каждый, кто охотно соглашается на роль судьи. Такие сразу получают синюю пометку.

Судья Стэнтон вел себя демократично. Когда мы задавали вопросы кандидату, он разрешал нам обращаться и к другим членам коллегии. Он даже допускал «обратное вето», то есть мы могли вычеркнуть любого присяжного, уже после того как его допросили и приняли.

Когда настал мой черед говорить с художницей, я подошел к кафедре и сообщил судье, что беру ее в присяжные без дальнейших расспросов. Вместо этого я попросил разрешения еще раз побеседовать с присяжным номер восемь и получил согласие судьи.

— Присяжный номер восемь, мне бы хотелось уточнить вашу позицию по некоторым вопросам. Скажите, если по окончании процесса, после выступления всех свидетелей, у вас сложится впечатление, что подсудимый, вероятно, виновен, вы проголосуете за обвинительный приговор?

Специалист-озеленитель на минуту задумался.

— Нет, потому что доказательства должны не подлежать сомнению.

Я кивнул, словно получив правильный ответ.

— Значит, вы не считаете, что «мог совершить» и «несомненно совершил», — одно и то же?

— Нет. Конечно, нет.

— Отлично. Как вы считаете, людей арестовывают за то, что они громко поют в церкви?

На лице кандидата появилось недоуменное выражение, а в зале послышался смешок.

— Простите, я не понял.

— Есть такое выражение: людей не арестовывают за то, что они громко поют в церкви. Иначе говоря, нет дыма без огня. Людей не привлекают к суду просто так. Обычно аресты происходят на веских основаниях. Вы с этим согласны?

— Полагаю, все могут ошибаться, в том числе и полиция, поэтому каждый случай надо рассматривать отдельно.

— Но вы верите в то, что полиция обычно поступает правильно?

Я загнал его в угол. Как бы он ни ответил, это можно выдать за симпатию противной стороне.

— Наверное, да — ведь они профессионалы, — но я предпочитаю подходить к делу индивидуально и не считать, что если полиция обычно права, то она права и в данном случае.

Хороший ответ, тем более от озеленителя. Он говорил правильно, но в этой правильности было нечто искусственное. Чересчур подчеркнутое, даже угодливое. Он рвался быть присяжным, и мне это не нравилось.

— На какой машине вы ездите, сэр?

Неожиданные вопросы часто помогают верно оценить реакцию. Присяжный номер восемь откинулся на спинку и посмотрел на меня так, будто я пытался его надуть.

— На какой машине? — удивился он.

— Да, на чем вы ездите на работу?

— У меня пикап. Я вожу в нем снаряжение и инструменты. «Форд».

— На вашем бампере есть какие-нибудь наклейки?

— Да, не много.

— Что на них написано?

Он долго вспоминал, что написано у него на бампере.

— Ну, у меня есть стикер НСА, и потом, еще один, где написано: «Если ты можешь это прочитать, жми на тормоз». Может, не очень любезно, но что делать.

В толпе кандидатов раздались смешки, и номер восьмой гордо улыбнулся.

— Давно вы состоите в Национальной стрелковой ассоциации? — поинтересовался я. — В представленных вами данных об этом ничего не сказано.

— Вообще-то нет. То есть я не член ассоциации. Просто наклеил стикер.

Ложь. Кандидат солгал, если входил в ассоциацию, но не стал включать сведения в свою анкету, или если не входил, но использовал стикер, желая выдать себя за кого-то другого или просто сделать вид, что состоит в организации, которой он симпатизировал, но членом которой не являлся. В любом случае это был обман, и я еще больше укрепился в своем мнении. Фавро абсолютно права: его надо убрать. Я объявил, что вопросов больше нет, и сел на место.

Когда судья спросил, согласны ли обе стороны на текущий состав присяжных, Голанц попытался убрать художницу на конкретных основаниях. Я выступил с возражением, судья поддержал меня. Голанцу ничего не оставалось, как в последний раз воспользоваться правом вето. Затем я пустил в ход свой девятнадцатый отвод, убрав озеленителя. Тот с раздраженным видом прошествовал к выходу из зала.