Пуля для адвоката

— Вы и ваш напарник показали, что мистер Эллиот трижды заявлял о своей непричастности к убийствам. Так?

— Так.

— Вы сами слышали заявления?

— Да.

— Это происходило в доме или на улице?

— В доме, когда мы находились в спальне.

— Значит, во время этих якобы ничем не мотивированных заявлений подзащитный был закован в наручники, а вы и ваш напарник стояли с оружием наготове, так?

Снова колебания.

— Думаю, да.

— И вы говорите, что он не был арестован?

— Не был.

— Ладно, а что было потом, когда мистер Эллиот отвел вас наверх и вы убедились, что в доме больше никого нет?

— Мы вывели мистера Эллиота наружу, опечатали дом и позвонили в отдел по расследованию убийств.

— Все в соответствии с инструкцией, не так ли?

— Верно.

— Хорошо, но после вы сняли с мистера Эллиота наручники, если он не был арестован?

— Нет, сэр. Мы посадили мистера Эллиота на заднее сиденье автомобиля, а по инструкции задержанный должен находиться в патрульной машине в наручниках.

— Задержанный? Вы уверены, что мистер Эллиот не был арестован?

— Уверен. Мы его не арестовывали.

— Ладно. И как долго он сидел в салоне?

— Примерно полчаса, пока не приехала опергруппа из отдела по расследованию убийств.

— Что происходило потом?

— После приезда детективы осмотрели дом. Затем они вышли и мы освободили мистера Эллиота. Я хочу сказать — вывели из машины.

Это был промах, и я за него ухватился.

— Освободили? Значит, он все-таки был арестован?

— Нет, я неправильно выразился. Он добровольно согласился ждать в автомобиле, а потом приехали детективы и забрали его с собой.

— Он добровольно согласился сидеть в наручниках на заднем сиденье машины?

— Да.

— А он мог бы открыть дверцу и выйти, если бы захотел?

— Не думаю. На задних дверцах есть замки. Их нельзя открыть изнутри.

— Но он сидел там добровольно.

— Да.

Даже Харбер, казалось, был не слишком убежден в том, что говорил. Он покраснел еще больше.

— Офицер Харбер, когда с мистера Эллиота сняли наручники?

— Как только детективы вывели его из машины, они сняли наручники и вернули их нам.

— Отлично.

Я кивнул, словно допрос был окончен, и рассеянно полистал блокнот. Потом, не поднимая головы, произнес:

— Да, и вот еще что. Согласно журналу записей первый звонок в Службу спасения поступил пять минут второго. Девятнадцать минут спустя мистер Эллиот позвонил, желая убедиться, что о нем помнят, и вы прибыли через четыре минуты после этого. Всего после первого звонка прошло двадцать три минуты.

Я поднял глаза на Харбера.

— Звонок был важным, почему же так долго никто не приезжал?

— Район Малибу занимает большую площадь. Перед этим нас вызывали в другое место, пришлось возвращаться через горы.

— А что, поблизости не нашлось другого патруля?

— Мы были в машине «альфа», это внедорожник. Нам первым сообщают о срочных вызовах.

— Все понятно. Больше нет вопросов.

На повторном допросе Голанц проглотил мою наживку. Разговор вертелся вокруг того, был Эллиот арестован или нет. Обвинитель пытался доказать, что это не имеет никакого отношения к указанной мной предвзятости прокуратуры. Он решил, будто я просто хочу подтвердить свою теорию; именно этого я и добивался. Голанц потратил добрых четверть часа, выжимая из свидетеля все новые доказательства того, что человек, которого он и его напарник заковали в наручники после двух убийств, не был арестован. Это противоречило здравому смыслу, но прокурор упорно стоял на своем.

Когда допрос закончился, судья объявил второй перерыв. Присяжные стали выходить из зала, и тут я услышал, как меня кто-то тихо окликнул. Обернувшись, я увидел, что Лорна показывает пальцем в глубину зала. Я перевел взгляд дальше — там, в заднем ряду, на боковых сиденьях пристроились моя дочь Хейли и ее мать. Дочь украдкой помахала мне рукой, и я улыбнулся в ответ.

39

Я встретился с ними в коридоре — они стояли недалеко от репортеров, которые роились вокруг выходивших из зала служащих суда. Когда Хейли обняла меня, я очень обрадовался. Рядом оказалась пустая скамья, и мы сели.

— Давно вы здесь? — спросил я. — Я вас не видел.

— К сожалению, нет, — ответила Мэгги. — У Хейли последней была физкультура, я решила забрать ее пораньше и привезти сюда. Мы видели, как ты допрашивал полицейского.

Я переводил взгляд с Мэгги на дочку, пристроившуюся между нами. Она была похожа на мать: такие же темные глаза и волосы, смуглая кожа, долго державшая загар.

— Тебе понравилось, Хейли?

— Довольно интересно. Ты задавал ему столько вопросов. Я думала, он сейчас взорвется.

— Не волнуйся, он с этим справится.

Через голову дочки я подмигнул бывшей жене.

— Микки?

Я обернулся и увидел Макэвоя из «Таймс». Он был во всеоружии, с открытым блокнотом и карандашом.

— Не сейчас, — буркнул я.

— Я лишь хотел…

— Я сказал — не сейчас. Уходите.

Макэвой послушно развернулся и направился к людям, окружившим Голанца.

— Кто он? — спросила Хейли.

— Журналист. Я поговорю с ним позже.

— Мама сказала, вчера о тебе была большая статья.

— Не совсем обо мне. О деле, которое я веду. Поэтому я и хотел, чтобы ты сюда приехала.