Пуля для депутата

— И я… Конечно! Я вижу: стреляют они, делят свои копейки. А люди, которые реально положением с бензином недовольны, напрягаются: что, мол, за беспредел? Внимание, опять же, к себе привлекают… Тут еще этот Маликов влез — совсем тухло стало в Питере. Была такая тихая ниша — питерское телевещание. Просто замечательная структура! Мы все себе квартиры сделали через это гребанное телевидение… Не отнимали ни у кого — заметь: никаких бандитских штучек! Все чинно-благородно… Ну, квартиры — это, конечно, мелочь. А все равно приятно! Маликов же эту золотую жилу — просто как песок сквозь пальцы пропустил. Налетели проглоты! Начали на куски рвать отлаженный механизм. Смотрю: все горит огнем, вот-вот, не ровен час, в Москве встрепенутся — и полетят здесь головы. Это ведь просто делается. Бац! — и статья в газете: смещен, мол, начальник УВД. Или, там, прокурор города… Граждане прочитают газетку утром, по дороге на работу, а к обеду уже забудут. У нас, скажем, головы летят одна за другой, но граждане-то этого не видят! Да-а… Вот такие дела. В общем, пришлось мне вмешаться… — Гена налил себе виски.

— И мне, — попросила Ипатьева.

— Пожалуйста! Этого говна не жалко. Вот поедем с тобой, Галька, во Францию — я тебя таким вином напою! Ты, наверное, в жизни такого не пила в Москве своей. Пятьсот баксов бутылка!

— Ну, в Москве пила я такие вина…

— Брось! Знаю я, чем в Москве торгуют. Не везут туда дорогие вещи. Кому это надо? Настоящее вино только на родине его исторической можно попробовать. Какой дурак будет вкладывать деньги в такие дорогие вещи? А потом сидеть на заднице и ждать: купят или не купят?.. Нет, это только там. Но самое в этой истории главное, Галька, знаешь что?

— Что?

— Я такую комбинацию провернул — и убрал тех, кто мешает москвичам, и их денежные потоки направил в нужное русло… И русло это, знаешь, куда ведет?

— Куда?

— Вот сюда. — Комаров сунул руку в карман пиджака и вывернул его. — Вот сюда ведет это русло! Ха-ха-ха!.. Я и фирму Боровикова под себя забрал, и телеканал этот… Там, где ты продюсер. А поскольку я, смею надеяться, поумней Гриба буду, то в скором времени поставлю дело так, что сам буду диктовать свои условия. Тому же самому Понизовскому.

Гриб-то пользовался широкой бандитской сетью, которая контролировала его объекты, и делился с этими группировками. А сам Боровиков осуществлял только общее руководство. Я же вообще все на себя замыкаю.

— И не боишься?

— Чего?

— Что тебя — как Гриба…

— Нет. Они и Гриба-то убрать не смогли. Уже отвыкли от такой работы. Для ее выполнения ищут таких, как я. А такого второго в городе нет. Ведь и Маликов, и Гриб, и еще кое-что — это все я придумал и… Считай, сделал. Но убить — хоть штука хитрая, сложная, однако это еще полдела. Нужно так все построить, чтобы следствие, общественное мнение, слухи, сплетни, та же пресса — все работали бы в совершенно другом направлении. Истинного же виновника всех этих акций — чтоб даже близко не было! Чтобы его имя даже не упоминалось в этой связи… Вот это работа!

— И ты это сделал?

— Да. Не совсем, правда, сам… Помог мне один мужичок. Представляешь — мент, капитан милиции, опер! — Комаров снова начал смеяться.

— Что с тобой? — спросила Галина.

— Не могу!.. Ой, не могу!.. Как подумаю серьезно, так смех разбирает. Извини… Ну скажи, Галя: ты вот журналист, работник, можно сказать, слова… Нет, пойми меня правильно, я не националист какой-то. Но разве можно быть честным ментом и называться при этом Борисом Ефимовичем Шульцем? А? Скажи? Капитан милиции Боря Шульц! Анекдот просто…

— Да… Как-то странно — Шульц…

— Странно-то оно странно, но этот Шульц, я его давно знаю, он и помог мне решить задачку. Я бы и сам решил. Но именно он дал мне кандидатуру — просто золотую!

— Кандидатуру?

— Ну, персонажа, которого обвинят во всех смертных грехах. Короче, на него списывают все неприятности, которые произошли с Маликовым и со всеми остальными.

— Это вот тот самый Максимов, которого все ищут? Так он не виноват? Серьезно?!

— Галя, пойми одну простую вещь: если бы он был не виноват, это была бы не работа. Это означало бы сделать все не профессионально… Одним словом — халява! А Максимов — бандит. Кличка у него Мужик. Правда, некоторое время назад он вроде как завязал. Однако что это меняет? Вершится высшее правосудие, Галя, и я — его орудие, извини за пафос… В общем, этот мой капитан, Шульц, пас его, Мужика то есть, давным-давно. По старым делам. И никак выпасти не мог. У него на этого Максимова какие-то личные обиды: то ли деньги у Шульца пропали в одной из пирамид, которые в максимовской структуре строились, под его защитой, то ли еще что… Короче, мечтал он Максимова наказать. Вот как хорошо все сошлось! Получит страшный преступник по заслугам. А авторитеты всякие, из тех, кого ты видела недавно, в «Коломне»… Ну, когда я за бензин вел базар… Они тоже много чего против него имеют. Так вот и использовали мы его для благого дела.

— Для твоего благого?