Пуля для невесты. На карусели чувств (СИ)

Ада поставила чашку. Звук получился резким. После легкости, что наполнила мое тело и голову во время баловства коньячным кофе или кофейным коньяком, возвращение в реальность стало неприятным сюрпризом.

— Я знаю, что Иллариону держать штаны застегнутыми стоит огромных усилий.

Сказано было не с сарказмом, злостью или издевкой, как можно было ожидать в таком случае, а скорее с… ярко выраженной грустью. Даже каким-то отчаяньем.

— Но не ожидала, что и ты не сможешь себя контролировать, — фыркнула девушка. — Постарайся не капать на него слюной хотя бы при Егоре! Это чревато последствиями.

— Оу, — растерялась я. — Ты думаешь, что я и он… гхм… вместе… в физиологическом смысле…

— Ну, можно и так назвать, — пожала плечами девушка. — Хотя я сторонник выражаться куда проще и яснее.

— Обалдеть!

— Скажи еще, что не спишь с Илларионом! — отмахнулась она.

— Не сплю!

— Правильно, я не так выразилась. На сон с ним времени у тебя, конечно, не хватает.

— Он мой друг! — натолкнувшись на скептический взгляд, Ады я смутилась и засомневалась в правильности формулировки. Стал ли Илларион мне другом?! А главное, действительно хочу ли я видеть его в друзьях? — Наверное. Не могу уверенно сказать друг ли он мне. Но между нами ничего такого, на что ты намекаешь, нет!

— Это называется сексом.

Меня бросило в жар.

— Мы не занимаемся… сексом.

Ада ухмыльнулась, деловито постучала пальчиком по подбородку.

— Хочешь сказать, что его флюиды на тебя не действуют?

Я отпрянула:

— Флюи… Стой. А я должна как-то по-особому реагировать?

— Ты совершенно не знаешь, кто он, да? — девушка понимающе улыбнулась. — Не думала, что именно мне придется заниматься твоим просвещением, но раз так получилось…

Ада взяла короткую паузу, за которую меня охватило необъяснимое нетерпение.

— Илларион — сатир. Он рожден, чтобы стать соблазном. Брать и давать, — девушка неопределенно покрутила рукой в воздухе. — Давать и брать. Все просто.

Чашка выпала из моих рук, покатилась по столешнице, оставляя за собой мокрый темный след.

Описать чувство, охватившее меня, просто не хватало слов. Нет, конечно, я ожидала чего-то эдакого, но… Определенно не такой… оригинальности.

— Погоди, — я судорожно пыталась упорядочить все незначительные знания, почерпнутые из мифологии, про сатиров. — У него же должны быть… Но как?

Ада хмыкнула:

— Вижу твои знания о сатирах еще банальнее, чем я догадывалась. Не стоит искать копыта и рога, Катя. Многие существа настолько привыкли к соседству с человеческим миром, что научились почти не отличаться от людей. Илларион тоже умеет контролировать вторую сущность, — пояснила она, чудесным образом догадавшись, что именно меня смутило. — Порой, даже слишком хорошо.

Девушка поднялась, захватила с кухонной стойки тряпочку, убрала опрокинутую чашку и вытерла весь беспорядок, что я причинила. Наблюдая за ее грациозными, уверенными движениями, я засомневалась, действует ли алкоголь на брюнетку вообще… Судя по тому, что выпила она значительно больше моего, а выглядела все еще трезвой, как стеклышко, определенно — нет, не действует.

— Знаешь, — Ада пристально посмотрела мне в глаза, — иногда я сильно жалею, что Илларион часто выглядит просто обычным человеком. Если бы у него был меньший контроль над второй сущностью, это послужило бы для меня хорошим напоминанием не обманываться внешностью.

— В смысле?

— Глядя на Иллариона, я не забывала бы, что внутри он остается банальным… козлом.

Прозвучало, как не оскорбление, а простая констатация факта, отчего стало только смешнее. Я не сдержала хихиканье.

— И перестала бы мучиться надеждой на отношения с тем, с кем они заранее обречены на провал, — добавила брюнетка, смахивая ладошкой со столешницы несуществующие крошки.

Мое веселье она не разделила. Искра смеха тут же угасла.

Алкоголь подстегивал на безумства, позитив и легкость, но другая, все еще адекватная часть меня, глубоко сопереживала Аде.

— Не говори так, — как могла попыталась поддержать девушку я. — Возможно, все у вас получится. Надо только решиться…

Брюнетка изогнула губы в печальной усмешке. На ее лицо набежала тень. От вида такой обреченности у меня все сжалось внутри и невыносимо сильно захотелось помочь. Хоть чем-нибудь. Лишь бы вновь увидеть Аду беззаботной и улыбающейся.

Только чем дольше я находилась в ее компании, тем лучше понимала, что девушка очень хорошо научилась скрывать настоящие эмоции, носить маски, прятать грусть за улыбками. И этот момент, когда она вдруг открылась мне, ценился на вес золота.

— Ты не понимаешь…

— Так помоги мне понять. Расскажи.

Я осторожно, точно боясь спугнуть трогательную лань, потянулась к брюнетке и накрыла своей ладонью ее руку. Карие глаза девушки смотрели на меня со смесью недоверия и жгучего желания поделиться наболевшим. Этот взгляд глубокого одиночества и болезненной загнанности обстоятельствами в угол я узнала бы за мгновенье и среди тысяч. Сама много лет наблюдала его в зеркале.

Молчание затянулось.

Я уже и не надеялась на продолжение разговора. Но Ада, глубоко вдохнув, точно перед прыжком в воду, все же заговорила.

— Я не из этого мира.