Пуля для следователя

Раньше Крашенинников терпеть не мог наркош, считал, что лучшее лекарство для «дуриков» — тюремные нары. Наркоманы вызывали у него чувство отвращения, примерно с такой же гадливостью он реагировал на крыс и мышей. Но в один прекрасный день кооператив по ремонту бытовой техники, где работал Андрей, в одночасье рухнул, у них с Раисой был грудной ребенок. По иронии судьбы в то же время закрылась еще одна мастерская, где Крашенинникову иногда подкидывали халтурку. Положение приближалось к катастрофическому. Поэтому, когда подвернулся случай заработать на этих «торчках» и «обдолбышах», он согласился продавать пользовавшийся популярностью в Зеленодольске сравнительно дешевый опиум. Правда, его коммерческая деятельность продолжалась недолго. Попался, можно сказать, на глазах у ребенка — назначил встречу с покупателем, когда гулял с сынишкой, тот лежал в коляске, а товар — в его конверте. На улице Андрея и повязали. Потом он только диву давался — как менты пронюхали про это. Так до сих пор и не знает, кто навел. Без наводки такие события не происходят.

После отсидки с Крашенинниковым произошла обратная метаморфоза — он опять стал презирать «дуриков». Тогда в Зеленодольске появилась общественная организация, призванная вызволять наркозависимых из беды. Ему предложили стать волонтером, так Андрей наотрез отказался. Однако на наркодилеров поглядывал с сочувствием пострадавшего, сознавал, какими опасностями чревата их деятельность. Но человеческие контакты на уровне мимолетного «Как дела?» — «Нормально» остались. Поэтому он и согласился выполнить просьбу спасителя ковра, так как знал, где бывшие корешки проводят свободное время. Один из хороших знакомых, Геннадий, частенько торчал в бильярдной игрового клуба «Лотос». Там и застал его Крашенинников.

— Кого мы видим, кого мы лицезреем! — с наигранным пафосом заголосил Геннадий, увидев вошедшего Крашенинникова.

— Здорово, Гена!

— Здорово, коль не шутишь.

После удара Геннадий переложил кий в левую руку, они обменялись рукопожатием.

— Как она вообще, жизнь-то?

— Помаленьку. Разговор есть.

— Срочный?

— Почти.

— Если срочный, тогда подожди. Придется форсировать.

Он действительно быстро завершил партию несколькими удивительно точными ударами.

— Где будем лялякать?

— Где угодно.

— Тогда пойдем посидим в чебуречной, тут рядом. Хорошие у них чебуреки — с бараниной. В это время дядя Вахтанг их в свежем масле делает. Пальчики оближешь.

Как раз чебуреки Крашенинников не любил. Не из-за вкуса — он, когда ел, боялся брызнуть на себя жирным соком. А такое случалось. Еще хуже, если попадешь на соседа, и уж совсем обидно, если кто-нибудь брызнет на тебя. Один раз ему таким макаром испортили новый плащ. Но раз Геннадию приспичило идти в чебуречную, нужно соглашаться без лишних слов. Сейчас главное, чтобы у него было хорошее настроение.

Быстро взяв по две бутылки пива и по два больших чебурека на брата, они уселись за круглый одноногий столик, привинченный к полу.

— Слушаю тебя внимательно.

— Дело, Ген, такое — требуется оказать маленькую помощь одному хорошему человеку. Ты только не подавись — он из органов. Но человек хороший, и никакой лажи от него не будет. Наоборот — при случае помочь сможет.

— Ты так говоришь, словно его сто лет знаешь. А на самом деле сколько?

— Давно знаю, — приврал Андрей. — Правда, по делам сталкиваться не приходилось. Он из Москвы. А тут у него как раз задание в нашем Зеленодольске. Он расследует убийство следователя Поливанова, которое в январе было. Слышал небось?

— Ну так, — кивнул Геннадий. — Потом и его отца шлепнули.

— Да, заместителя мэра. Так вот у сына в машине нашли метамфетамин. Просыпался между сиденьями. Многие следователи уверены, что это подстава. Поливанов на «колесах» не сидел.

— Еще бы! Уж мы бы точно знали.

— Скорей всего, подсыпали.

— На кой ляд?

— Я-то откуда знаю. Может, чтобы свалить на него какую-нибудь хрень. Мол, тайком баловался наркотой, стал жертвой разборок или что-нибудь в таком роде. Напорол ошибок при следствии.

— От меня-то тебе что нужно?

Геннадий достиг середины дистанции: допил первую бутылку пива и съел один чебурек. Теперь он, закурив, устроил маленькую передышку.

— Про метамфетамин. Сам знаешь, эта голландская фигня у нас не в ходу. Каким ветром ее сюда занесло? Вот я и хотел, чтобы ты поинтересовался у знающих людей, кому до семнадцатого января, то есть до гибели Поливанова, эту дрянь продавали. Может, кто случайно привез, может, завелся какой любитель. Вдруг какой-нибудь поливановский дружок потреблял. Короче, разобраться нужно.

— Ну, Андрюх, ты меня грузишь! Я ведь тоже этим сейчас занимаюсь постольку-поскольку. Перехожу на тренерскую работу. Опасно становится.

— Ты мне будешь рассказывать! Правильно сделаешь, если совсем завяжешь, — покровительственно одобрил Крашенинников. — Но ведь пока связи имеются. Потолкуй по-свойски. Я бы сам поговорил, так у меня уже не осталось знакомых. А ты там пошукай по цепочке без большого напряга. Да — да, нет — нет. Вдруг что-нибудь узнаешь. Поможем человеку.