Пуля для тантриста

«Горячая закуска!» – возвестил старик.

Подали тарелки с чем-то аппетитно дымящимся. «Картошечка с мясом», – определил проголодавшийся Леонид, и ковырнул ножом поджаристый ломтик. Под ним лежала фаланга женского пальчика с вываренным маникюром. Он кинул взгляд на соседку, и заметил, что на ее левой руке нет пальца.

Как ошпаренный выскочил он из-за стола и бросился к дверям.

«Куда?» – жестко прозвучало за спиной, и на плечи ему опустились ладони старика и близнецов.

«Я… это… туда…по нужде…», – пролепетал Солнышкин.

«Нет нужды», – строго сказал старик и кивнул на блюдо с краю стола. На нем посреди румяной картошечки лежало что-то сигарообразное, очень похожее на сугубо мужскую часть тела.

Солнышкин икнул, и судорожно схватился за…

В холодном поту он проснулся, держась обеими руками за свою мужскую принадлежность.

«Слава Богу, на месте…», пробормотал он, прерывисто дыша. «Сон. Тьфу! Кошмар».

И внезапно почувствовал, что его буквально распирает от невероятного, «подвешенного», состояния, будто внутри у него – вакуум. Тут Солнышкин понял, что столкнулся с мощнейшей космической энергией. В этот день он написал цикл гениальных стихов «Осенний экстаз». Так Солнышкин стал поэтом и гением…

– Товарищи, это выступление не имеет ни малейшего отношения ни к петуху, ни к съезду, ни вообще! – выкрикнули из зала.

– А у меня вчера на даче обыск был! – раздался пронзительный визг слева.

– Выключите микрофоны!

– Где Солнышкин! Тааащите сюда Солнышкина!

– Солнышкина – в президенты!!!

– Страной должен править поэт, а не политик! Долой политиканов!!!

– Ура поэту! Ура экстазу!

Тут Сержик замолчал.

– Ну а дальше? – спросила Ольга.

– А дальше вот что, – прошептал Серж и со всей страстностью, на какую был способен, набросился на нее с ласками…

– Я хочу заняться этим в Думе, – капризно сказала она.

– Лады, – согласился он, – можно организовать, хотя и ты, и я это там уже делали.

– И ты тоже? – изумилась она, – а почему молчал?

– Как это молчал? – обиделся он, – да ты не слушаешь просто. Кстати, я едва не стал участником жуткой групповухи, проснувшись раз в Думе 2001-го года. Я спросонья забрел в чей-то кабинет, было часов восемь вечера, дверь была не заперта, слышалась музыка, стоны, хрипы. Я глазам своим не поверил, такое творили депутаты! А как круто резвились молоденькие путаны из тех, что подъезжают на своих «мерсах» и на поясе носят мобильники, а как истово ублажали «хозяев» пацаны-тинейджеры. Вдруг дверь распахнулась, и секьюрити втолкнули козу… Такого я даже в «жестком порно» не видел, что началось! Меня приняли за кого-то своего, ибо был я в дорогом костюме, и ко мне подкатил с ласками какой-то депутатишка. Я с перепугу выскочил за дверь и, заметавшись по коридорам, влетел в другой незапертый кабинет. Там была дама неопределенных лет, весьма ухоженная и благоухающая дорогим парфюмом. Не буду вдаваться в подробности того, что случилось, но дама эта до сих пор меня периодически преследует, даже когда я прячусь от нее в обличье Леониды (дама-то бисексуалка), или в Солнышкина, уходя внутрь своей «матрешки». Будучи в обличьи поэта-гения, я затаился в своей коммуналке, которую специально приобрел для такого случая и где у меня валяются дешевые шмотки профессионального безработного. Но она меня и там настигла, выследила, змея. Хотя, в этом даже что-то было. Я решил сбить ее с толку, и стал самим собой, бизнесменом, твоим Сержем (кроме тебя, никто меня так не называет, для всех я Сергей Сергеевич). Сначала она предложила очень выгодную сделку. Предложение было настолько интересное и смелое, что я забыл всякую осторожность и подпустил ее слишком близко. После заключения сделки и оформления бумаг, после всех соответствующих формальностей, я вдруг обнаружил, что моя дамочка, госпожа Фаллосуэль (интересная фамилия, правда? В ней сочетались русские, вьетнамские и английские гены, отсюда – от смешения – и темперамент) весьма недурна собой. Когда мы обмывали нашу сделку в ресторане, она притиснула меня своей мощной коленкой, и тут во мне все сладострастно напряглось. Сидеть за столиком стало крайне неудобно, что-то мешало. Я встал и с трудом, широко расставляя ноги, походкой моряка направился в мужскую комнату. Там никого не было, и я стал приводить себя в порядок, пытаясь усмирить взбунтовавшуюся плоть. Тут дверь тихо качнулась, и в зеркале над умывальником отразилась она, вездесущая Фаллосуэль.

– Давай помогу, не стесняйся, мы теперь деловые партнеры, – сказала она не терпящим возражения тоном и, быстро приблизившись, склонилась над моим упруго торчащим из брюк стержнем.

Я успел отметить про себя, что ее бедра весьма соблазнительно отражаются в зеркале, кругло вздымаясь над смесителями, но потом уже ничего не замечал, захваченный смерчем сильных ощущений… Я почти терял разум!

Тут Сержик замолк и затянулся сигарой из новой упаковки. Запах был необычный. Он напомнил Ольге один случай, и она воскликнула: