Пуля-дура. Поднять на штыки Берлин!

– Потому и прислан офицер от Тайной канцелярии, а не от Главной канцелярии артиллерии и фортификации, что приказано секретность наивысшую обеспечить. Ежели хоть одно слово наружу просочится, вам, полковник, отвечать придется лично. Граф Петр Иванович в предвидении сражений генеральных приказал армию достаточной артиллерией снабдить и достойными артиллеристами и инженерами наполнить. Как я вижу, ваш полк занимается экзерцициями неустанно, это похвально, и я не премину отметить сие в докладе его светлости. – Полковник слегка порозовел, жизнь к нему возвращалась. – Однако ж я хотел бы лично проследить за учениями ружейными, дабы определить окончательную исправность вашего полка. И тогда я смогу дать надлежащую аттестацию вам перед Военной коллегией, что наверняка послужит к вашей пользе. Но прежде всего представьте мне майора Аллефельда! – снова перешел на командный тон Петенька.

Подобные сцены уже повторялись неоднократно, потому что отправили поручика инспектировать полки дивизии графа Шувалова, а полков тех аж семнадцать штук. Но директиву поручик имел наистрожайшую: самым беспощадным образом очистить дивизию от голштинской швали, чтобы духу ее близко не было, когда начнется перевооружение. Александр Иванович не заблуждался, вряд ли удастся сохранить в полном секрете труды по перевооружению армии, найдутся прусские доброхоты при дворе наследника. Главное было спрятать детали и подробности, чтобы при первой встрече прусская армия получила неприятный сюрприз.

Граф Шувалов потребовал, в самое короткое время войска начали пополняться новыми орудиями – «секретными гаубицами», «близнятами», «вновь инвентованными пушками с овалистым калибером». Кроме того, предписывалось организовать подготовку канониров, не жалея пороха.

Но Петеньку все это волновало не слишком. После отъезда из Петербурга он непрерывно находился в состоянии розово-возвышенном. Дело в том, что, исполняя приказ Александра Ивановича, он повидался с княжной и поднес ей изумрудную брошь, полученную от Демидова. Щечки Даши зарделись, ровно маков цвет, когда она увидела камни, разбрасывающие по комнате зеленые искры. Не колеблясь, она обняла Петеньку за шею и жарко его поцеловала. Конечно, он не стал возражать и ответил не менее пылким поцелуем. Как такое могло случиться и где в это время пребывала строгая английская бонна мисс Энн Дженкинс, спросите вы. Ответ простой: в это время она любезничала с Северьяном, очарованная совершенным зверообразием и силой этого «Russian Muzhik». Поэтому молодым никто не мешал, и они могли целоваться в полное свое удовольствие, которое для миленькой Даши стало приятным открытием. Она и не подозревала, что… Мы скромно умолкаем.

Так вот, поручик Валов продолжал витать в облаках, когда перед ним выросла долговязая фигура и гневно вопросила:

– Was ist das, Herr Porutschik?

Безжалостно опущенный с небес на землю, поручик окрысился:

– Потрудитесь разговаривать по-русски, господин майор. Вы находитесь на службе в армии российской, а не прусской. Потому разговаривать только по-русски!

Голштинец выкатил голубые мутные глаза, раскрыл было рот, но тут вмешался полковник:

– Господин поручик от Тайной канцелярии!

Аллефельд буквально подавился тем, что намеревался заорать, поперхнулся, покраснел и метнул в Петеньку такой взгляд, как словно намеревался испепелить его на месте. Поручик понял, что приобрел еще одного смертельного врага среди голштинцев. Чем дальше – тем больше. Хотя что ему голштинская сволочь? Хоть всех передави, как вшей, армия от того лишь поздоровеет.

– Чего угодно? – хмуро поинтересовался голштинец.

– Имею сугубое предписание генерал-аншефа Шувалова по его дивизии. Незамедлительно откомандировать всех офицеров голштинской службы в распоряжение Военной коллегии.

– Это почему?

– Не могу знать. Приказы генералов поручикам не разъясняются, – с некоторой издевкой ответил Петенька. – Приказ надлежит к немедленному исполнению.

– Будет исполнено, – зловеще пообещал Аллефельд и еще раз неприязненно глянул на поручика.

– А пока, господин поручик, не изволите ли отобедать? – льстиво предложил полковник. – Ружейное учение мы вам покажем завтра в наилучшем виде, равно как и полковой маневр.

Ужин, надо сказать, мало походил на те, к которым Петенька привык в Петербурге. Началось все с полного стакана водки, который пришлось осушить, дабы не уронить чести Тайной канцелярии.

– Прикажете повторить? – вежливо спросил председательствовавший полковник.

– Прикажу подать огурец на закуску, – уже слегка заплетающимся языком ответил Петенька.

Далее все продолжилось в том же незамысловатом духе. Изысканных столичных питий не имелось, зато водка лилась рекой, количеством компенсируя качество. Закуска тоже была самая немудрящая: сало до огурцы. Поручика с дороги развезло довольно быстро, он успел только сказать, чтобы о его людях позаботились.

– Не извольте беспокоиться, все сделаем в лучшем виде! – весело пообещал какой-то майор с шикарными усами. – Накормим, напоим и спать уложим.