Пуля из прошлого

– Значит, вы все-таки виделись с Костыревым, Марина Юрьевна? – негромко спросил Гуров. – Что же вы? Тоже запамятовали?

– Да! – сразу ответила Марина, обрадованно ухватившись за предложенный Гуровым вариант.

– Но ведь это было совсем недавно. Снимок сделан двенадцатого июля, а сегодня семнадцатое, – заметил полковник.

Марина заметалась, глаза ее быстро-быстро забегали, и она на ходу пыталась сочинить мало-мальски правдоподобную версию.

– Ой, ну не забыла! Виделись мы! Но только это совсем не то, что вы думаете!

– А откуда вы знаете, что я думаю? – искренне удивился Гуров.

– Ну, вы, наверное, считаете, что у меня с Костыревым опять любовь началась?

Гуров подавил усмешку. Чего-чего, а такого он как раз не считал.

– Так вот, это не так! – Марина решительно провела рукой в воздухе. – Это вообще, можно сказать, случайная встреча. Просто эпизод. Эпизод, понимаете? Который можно забыть и вычеркнуть из жизни.

Так как Гуров молчал, явно давая понять, что ждет более вразумительного объяснения, Марине пришлось продолжить:

– Он сам мне позвонил. Позвонил и попросил денег в долг. Сказал, что с работы уволился и очень бедствует. Неужели вы бы отказали в такой ситуации? – Она обличающе посмотрела на Гурова. Тот никак не отреагировал, только спросил:

– И вы поехали к Костыреву домой?

– Ну да… А что еще оставалось? Он уже пьяный был, да и денег даже на метро у него не было. Я когда приехала, обомлела, увидев, как он живет! Повсюду мусор, бутылки, сам небритый… – Марина с упоением принялась перечислять подробности незавидного быта Костырева. Гуров понимал, что она делает это нарочно, пытаясь подсознательно увести разговор в сторону. – …А уж когда он меня провожать пошел – боже мой! – Скворцова закатила глаза. – Одежда вся старая, потрепанная, как будто ее носили, не снимая. Ой! У меня прямо сердце кровью облилось – во что некогда любимый мужчина превратился! Знаете, как это больно?

– Не знаю, – бросил Гуров.

Скворцова, увидев безразличие на его лице, надулась.

– А с какого номера вам звонил Костырев? – спросил он.

– Что? – не поняла она.

– Ну, он звонил вам на сотовый, так?

– Да, – не подумав, сразу ответила Марина.

– Значит, его звонок должен остаться во входящих. Давайте сейчас вместе посмотрим ваш телефон. Если номер Костырева действительно там будет, значит, вы говорите правду и он в самом деле вам звонил.

– Вы что, мне не верите? – взвилась Скворцова.

– Марина Юрьевна, я привык доверять фактам, а не словам, – спокойно сказал Гуров. – Так что?

– Ой, да я вообще не храню в списках вызовов никаких старых звонков, я их сразу удаляю! Не люблю перегружать телефон ненужной информацией. Так что у меня там все равно ничего не осталось! – Она засуетилась, чувствуя, что ее могут уличить во вранье.

– Но можно сделать распечатку звонков с вашего телефона, – терпеливо продолжал Гуров. – Там наверняка будет номер Костырева.

– Распечатку? Но зачем? Я говорю правду!

– Скажите мне свой номер, – попросил Гуров.

– Зачем? – дернулась Марина.

– У меня есть распечатка звонков с мобильного Костырева за последний месяц. Их там совсем немного. Если он вам звонил, то ваш номер обязательно будет в этой распечатке.

– Ой, да откуда я знаю, с какого номера он звонил! – заверещала Марина, припертая к стенке. – Может, вообще у прохожего выклянчил телефон? Или из автомата звонил? Думаете, я смотрела, что там на экране высвечивается? – Она уже почти кричала в голос и едва сдерживала слезы.

Гуров, наблюдая за ее состоянием, дождался, когда Марина замолчит, и спросил:

– А вы знаете, что его убили?

Скворцова замерла. Она смотрела на Гурова, хлопая ресницами, и глаза ее, красивые, но не блещущие умом, сейчас вообще казались пустыми, как у куклы.

– Кого убили? – тупо спросила она.

– Костырева Валерия Викторовича. Его расстреляли из автомата Калашникова. – Гуров говорил спокойно, кидая короткие фразы, забрасывая Марину подробностями, чтобы окончательно деморализовать ее. – Он умер с первого выстрела. Пуля пробила сердце. Я могу показать вам фотографии.

– Не надо, – машинально сказала Марина, а взгляд ее по-прежнему ничего не выражал. Она напоминала манекен, на который примеряют шляпы.

– Вы ничего не хотите мне сказать, Марина Юрьевна? – сухо спросил Гуров.

Скворцова молчала, по лицу ее беззвучно лились слезы.

– Ладно, тогда я вам расскажу.

Гуров поднялся и принялся ходить по комнате, неслышно ступая по пушистому ковру с высоким густым ворсом. Он уже понял, что известие о смерти Костырева действительно явилось для Марины Скворцовой новостью, и она сейчас пребывает в легком шоке. Теперь нужно было, воспользовавшись ее состоянием, спровоцировать ее на честный рассказ о том, что произошло на самом деле.

Гуров прохаживался неторопливо и говорил так же. Скворцова молчала, застыв в каком-то оцепенении, но Гуров не сомневался, что она ловит каждое его слово.