Пуля не дура

Автобус притормозил возле крохотного ресторанчика, спрятавшегося в глубине искусственного грота. Туристы уселись за некрашеными деревянными столами, и сразу же возник сам хозяин заведения с длинными поседевшими усами и изрядным животиком, прятавшимся под клеенчатым фартуком. Он выпалил словесную очередь, из которой знакомым было всего одно слово — «синьоры».

— Уно, уно, уно моменто… — пропел Василь, подмигивая Оксане. — Простенький язык, только трохи быстрый. Побачимо меню…

— Это у нас меню, у них — карта. Только там тоже ничего не поймешь, давай, Василь, берем первую страницу.

— Так это ж скилько грошей треба, — парень от волнения перешел на ридну мову.

— Не в грошах счастье, сегодня я плачу.

— Богата молода. А чо, мы люди не горди. За угощенье дякую…

«Первая страница» оказалась рыбной. Скользкие, напоминающие соленые маслята, улитки в виноградном вине, багровый омар в окружении неведомой зелени, жареные рыбки, каждая с веточкой петрушки во рту, макрель с корзиночками жареного картофеля и горкой маслин. Официант посмотрел на стол, уставленный блюдами, прибавил к этому изобилию две тарелочки с черной икрой, откупорил литровую бутыль и, плеснув золотистую жидкость в рюмки на высоких ножках, величаво удалился, посчитав свою миссию выполненной.

— Це гарно угощенье. С чого начнем пир?

— Начинать треба с самого начала, — передразнила Василя Оксана и храбро пододвинула к себе блюдо с омаром…

12

Парк спускался террасами к реке. В наступающих сумерках вечнозеленые деревья казались нарисованными на гигантском полотне неба, усыпанного по-южному яркими звездами. Неожиданно из-за горы выпрыгнула луна и проложила по реке серебристую дорожку. Не верилось, что совсем рядом, в каких-то ста метрах, за воротами парка живет своей ночной жизнью огромный город, полыхают рекламы, беснуется на дискотеках молодежь, отлавливают желающих провести ночь в грехе проститутки. Оксана с Василем сидели на мраморной скамье, на которой, возможно, тысячу лет назад отдыхали загулявшие патриции. Было пустынно, современные римляне предпочитали дома дегустировать пиццу и продукцию знаменитых виноградников Калабрии. Нынче, чтобы спасти Рим, потребовалось бы многомиллионное стадо гусей, да и то поднятый ими шум вряд ли заставил бы горожан взяться за оружие.

— Хорошо-то как! — вздохнула Оксана. В такой вечер не хотелось вспоминать о мирской суете, а уж о своей теперешней работе она предпочитала не думать.

— «Тиха украинская ночь»… — вспомнил классика Василь. Он незаметно настороженно взглянул на аллею. Припозднившаяся парочка скрылась за поворотом. Все же тяга к романтическим местам и прогулкам при луне была не чужда и соотечественникам Вергилия. Но, возможно, гуляли вовсе и не дети великого города, а туристы, осмелевшие настолько, что предпочитают индивидуальные маршруты. Но вряд ли об этом думал парень, своими расплющенными ушами напоминавший борца. Он еще раз осторожно огляделся и неуловимым движением накинул на шею девушки тонкий шелковый шнурок. Оксана попыталась вырваться, но было поздно…

Совершающая свою вечернюю прогулку парочка была слишком занята друг другом, чтобы обращать внимание на крепко сколоченного паренька, обнимающего на мраморной скамье подругу. Когда аллея вновь опустела, Василь отодвинул безжизненное тело и выхватил из мертвых рук сумочку. Ее содержимое его удивило.

— Ого, а кохана богатенька была. — Он секунду поразмышлял, комкая пачку стодолларовых купюр в кулаке, а потом решился и засунул ее в бумажник. — Не гоже добру пропадать…

Задание было выполнено успешно, деньги за него он получил еще в Москве, но киллер был жадноватым и не брезговал порой даже пачкой дорогих сигарет в кармане убитого им человека.

13

Сыромятникову по должности полагался вагон СВ, но второе место было свободно, и Кондратьев с радостью перекочевал из своего плацкартного в аристократическое купе с мягкими диванами.

— «Не везет нам в смерти, повезет в любви», — нехорошим голосом пропел полковник. — А на что ты, Ванюша, надеялся? Нам еще в Москве пахать и пахать, пока в этом деле просвет в тучах покажется.

Кондратьев хранил молчание, разбирая спортивную сумку, с которой не расставался на время командировок, так что речь полковника можно было с полным основанием назвать риторическим приемом.