Пуля рассудит

Услышав это, Елена Павловна сразу же расслабилась. И улыбнулась, как будто Петросян пошутил.

— А-а!

— На самом деле все очень серьезно!

В дверь позвонили, Олег вздрогнул. Неужели бандиты нашли его? И так быстро?!.

Приложив палец к губам, он развернулся, осторожно посмотрел в глазок. И отпрянул, встретившись глазами с лысым амбалом. Бандит смотрел на глазок с таким видом, как будто знал, кто прячется за дверью. От страха у Олега ослабли коленки, но все же он смог призвать на помощь все свое спокойствие. А когда бандит перешел от одной двери к другой, почувствовал, как у него отнимаются ноги. Возможно, от радости.

* * *

Марина стояла у окна и смотрела вниз. Круглолицая, полнощекая, глаза бесцветные, нос рыхлый, губы вялые. Прокофьев заставил себя улыбнуться ей и даже помахать на прощание рукой. Марина улыбнулась в ответ — с грустной радостью в глазах. Знает она, что муж ее не любит, и не питает никаких иллюзий на этот счет. Зато дети ее любили, сын и дочь. А Егор любил их. Это и называлось узами семьи. А узы — это цепи, оковы, путы, кандалы…

Прокофьев сел в машину, и его мысли привычно переключились с семьи на работу. Дел, как обычно, выше крыши, и он с удовольствием погружается в эту пучину, лишь бы дома не сидеть.

У входа в управление он столкнулся с оперативным дежурным, майор Клюшников козырнул.

— Товарищ подполковник, вас Шимановский вызывает!

— Спасибо, Сережа, — вежливо поблагодарил Прокофьев.

— И еще там к вам на прием человек просится, из Центрального района, говорит, по важному делу.

— У нас особо важные дела, — уже на ходу бросил Прокофьев.

— Поэтому я и отправил его к майору Ярыгину! — донесся ему вслед голос Клюшникова.

Полковник Шимановский вышел из-за стола, оправляя китель. Прокофьев хорошо знал своего начальника, Андрей Васильевич — мужик по большому счету свойский, он запросто мог оторвать зад от кресла, чтобы поприветствовать подчиненного, но все равно эта его приветливость наводила на подозрения. Уж не свинью ли он собирался подложить? Шимановский пожал Прокофьеву руку, показал за приставной стол.

— Ты вот еще только на службу, а мне уже звонили!

— Из Москвы?

Убийство известного в городе предпринимателя Любимова вызвало определенный резонанс, дело вышло на федеральный уровень, но Прокофьева это не пугало. Преступник установлен, ведется розыск, еще чуть-чуть, и его возьмут. Так что все в порядке.

— Из колонии звонили. По нашему запросу. Сарычеву утвердили условно-досрочное, вчера он вышел на свободу.

— Молодцы! Только чересчур уж быстрые! — съязвил Прокофьев. — Надо было через месяц позвонить!

— Я уже распорядился, контроль на вокзалах, на постах и маршрутах патрулирования. Никуда он не денется.

— Денется. Сарычев не дурак, понимает, почему его так рано выпустили. Или зашифруется он, или за деньгами не пойдет.

Суд учел и явку с повинной, и чистосердечное признание, Сарычеву грозило до двенадцати лет, но сел он всего на шесть. Следствие установило, что преступление он не организовывал, в убийстве инкассаторов не участвовал, но насчет того, что денег он не брал, уверенности не было. Сарычев клялся, что деньги не брал, но ему не верили. Их искали где только возможно, даже у любовницы Сарычева Зои Стрельниковой, в существовании которой призналась его жена.

Деньги искали, но так и не нашли. И Сигайлова искали, и Пентиума, но и эти как в воду канули. Возможно, со всеми деньгами, которые пропали. Возможно, Сарычеву не досталось ничего, но все равно Шимановский выхлопотал для него условно-досрочное освобождение. Суд переквалифицировал дело с тяжкого на средней тяжести, неповоротливый механизм запустился неожиданно быстро, и вот результат.

— Плохо, если не пойдет… Еще хуже, если не уследим, — нахмурился Шимановский.

Он всерьез считал, что в наружном наблюдении его подчиненным равных нет, во всяком случае в масштабах города. Но одно дело — говорить и совсем другое — показать себя в деле.

— Возможно, Сарычев уже в городе, — предположил Прокофьев.

— Надо будет установить наблюдение за его домом.

— Надо будет? — усмехнулся подполковник.

Шимановский обещал сам лично заняться этим делом, и возможности у него для этого имелись. Кажется, Прокофьев уже знал, что это за возможности. Опять все на его отдел свалят.

— Луковых отправишь, прямо сейчас.

— Каких именно?

После перестрелки в Хлястово братья Луковы крепко подружились со своими спасительницами, а через год сыграли сразу две свадьбы. Еще через год Луковы развелись со своими женами, причем в один день. Они же близнецы!..

— Всех!

Лида и Раиса не стали возвращать девичьи фамилии, поэтому в подчинении у Прокофьева служил целый квартет Луковых. Разрозненный, расстроенный и даже обозленный, но квартет. И ничего, работа шла, убийство Любимова раскрыли, можно сказать, на раз-два. Луковы приняли в этом деле самое активное участие. Все Луковы. Правда, до перемирия дело так и не дошло. Но все возможно.