Пуля рассудит

Герасимов лежал на диване, а над ним, на фоне солнца, заглядывающего в окно, возвышался крупнотелый мужчина с бульдожьими щеками. На голове — фуражка полицейского, на плечах — капитанские погоны.

Олег мотнул головой, ему и самому интересно, живой он или мертвый. Голова тяжелая, болит, во рту вкус желчи, в горле пересохло, и тело как будто чужое. Он провел рукой по лицу и нахмурился. Грязная у него рука, что-то размазалось по ней и засохло. Во что это он влез? Он посмотрел на ладонь, похоже на засохшую кровь. Где это он мог порезаться? И почему капитан полиции здесь? А что это у него в руке?

Но капитан и сам хотел знать ответ на последний вопрос.

— Что это такое? — спросил он, махнув перед носом ножом, который он почему-то держал в прозрачном целлофановом пакете.

— Я откуда знаю?

— Нож это, не видишь?… В руке у тебя был…

— У меня в руке?! — Наконец Олег окончательно проснулся. Вскочил, встряхнулся, огляделся. Водка на столе, закуска, дяди Миши нигде не видно, только капитан и тетка какая-то из-за дверного косяка выглядывает.

— А дядя Миша где?

— Не знаешь? — Капитан внимательно смотрел на него и руки держал наготове — одно неосторожное движение, и заломает он Олега, скрутит, втопчет в грязь.

— Где дядя Миша?

— Не помнишь?

— Дядя Миша! — в дурном предчувствии заорал Герасимов.

Но дядя Миша ответить не мог. Он лежал на земле возле машины, которая стояла почему-то с открытым багажником. Лежал на земле, раскинув руки, в груди — колотая рана, на свитере в этом месте пятно крови. Олег сам окоченел как труп, глядя на этот ужас.

— Давай, паря, вспоминай! — Капитан тяжело положил руку на плечо Герасимова.

— Что вспоминать?

— Как убивал!

— Не убивал я!.. Это кто такие?

Полицейский смотрел на мужчин, которые один за другим переходили мостик через ручей. Два опера-близнеца, именно они отбивали Олега от бандитов.

— Это из убойного отдела, — вздохнул Герасимов.

Положение у него аховое. Кто-то зарезал дядю Мишу, сам он весь в крови, на орудии убийства отпечатки его пальцев, свидетелей в том, что он не виновен, нет.

— Быстро же они!.. Ты их знаешь?

— Они знают!.. Кто меня подставил, знают! — воспрянул духом Олег.

Оперативники мельком осмотрели труп, глянули на Герасимова, один из них предъявил удостоверение.

— Капитан Луков, управление уголовного розыска. Отдел по раскрытию тяжких и особо тяжких.

— Капитан Редькин! Участковый уполномоченный полиции.

Капитан говорил совершенно серьезно, но Луков смотрел на него так, как будто он неудачно пошутил. Ну да, один — Луков, другой — Редькин, и оба уполномоченные, похоже на легкий, но совершенно не смешной стеб. Развеселить Олега мог сейчас только настоящий убийца, если он вдруг явится с повинной. Но этого точно не будет.

— Что здесь происходит? — спросил один Луков, в то время как другой отступил к машине, вынимая из кармана мобильник.

— А вы разве не по вызову?

— Да нет, мы тут мимо проезжали… Но не случайно! — Луков пристально посмотрел на Герасимова.

И его прорвало:

— Это не я! Это подстава!

— Вот у меня вещественное доказательство!.. — Редькин с гордостью продемонстрировал нож, не вынимая его из пакета. — В руке у подозреваемого был!

— Так, давайте по порядку. Кто обнаружил труп? — спросил капитан Луков.

— Соседка. — Редькин кивком указал на женщину в клетчатом платке, которая стояла у дома. — Корзинщикова Дарья Тимофеевна. А я на работу как раз ехал. — На этот раз участковый кивнул на свой мотоцикл у ручья. — Захожу в дом, а там этот… — Он повел рукой в сторону Олега.

— Герасимов Олег Дмитриевич, — сказал капитан.

— Вот!

— И нож у него в руке? — спросил Луков.

— Ну, не в руке, на полу лежал. Но в крови. И руки у него в крови. Я даже наручники надевать не стал, чтобы кровь не стереть.

— И в район позвонили?

— Конечно!..

— А Олег Дмитриевич у нас в жутком похмелье, — наморщив нос, усмехнулся Луков.

— Да нет, он еще даже не протрезвел, — хмыкнул Редькин. — Спал как убитый.

— Кем убитый?

— Морально убитый! — подхватил Олег. — Они же нарочно дядю Мишу убили! Чтобы меня подставить. Лет на двадцать!..

— Может, и на двадцать, — не стал утешать Герасимова Луков. — Алкогольное опьянение смягчающим обстоятельством не является.

— Так по пьяной лавочке и убил. Классика жанра, — усмехнулся Редькин.

— Это же твоя машина? — спросил второй Луков, обращаясь к Олегу.

Он присел над трупом и показал пальцем на ключи, сжатые в мертвой руке.

— Да.

— Ключи твои?

— Похоже.

— И багажник открыт. А в багажнике вещи… Твои вещи?

Герасимов подошел к машине и качнул головой. В багажнике стояла старая, полинялая от времени клетчатая сумка, не было у него такой.

— Может, дядя Миша куда-то собрался?

— На твоей машине?

— Может быть…

— Ты разрешал ему брать свою машину?

— Да нет, не помню…

— Выходит, что дядя Миша решил угнать твою машину?

— Ну вот и мотив! — обрадовался участковый.

— Да не стал бы я убивать его из-за машины! — У Герасимова хрустнуло в шейных позвонках, с такой силой он мотнул головой.

— Труп уже остыл, окоченение чувствуется, — ощупав руку покойника, сказал второй Луков.

— Трупное окоченение развивается через два-пять часов после смерти, — кивнул первый.