Пуля с Кавказа

– Так вот, они подозревают Панюхина в мздоимстве. Вот, взгляните: письмо Ванновского с просьбой взять его в разработку. Дружка имеет в Интендантском управлении; вместе гуляют. А дружок отвечает за справочные цены. Понимаете, о чём речь?[93]

– Как не понять. Золотое дно!

– Вот-вот. Чтобы самому не маячить, интендант – его фамилия Суров – выставляет в посредники заместо себя господина Панюхина. Сведения эти, как вы догадываетесь, секретные…

– Буду нем, как рыба.

– Ну, их министр и попросил нашего помочь в расследовании. Так что, градоначальник на вас в обиде быть не может – военные преступления до него не касаются.

– Успокоили, Павел Афанасьевич; спасибо, – кивнул Виноградов, внимательно, тем не менее, изучив письмо за подписью Ванновского.

– Теперь давайте о деле. Вы сказали – штабс мутный. В чём это проявляется?

– Он точно не шулер – это подозрение не подтвердилось. Сами знаете – они у нас все в осведомителях. Но деньжата имеет значительные. Сыскной надзиратель Коломенской части доложил: гудит по вечерам, как колокол. И всё в нехороших местах. Предпочитает за городом да в отдельных кабинетах.

– Много, говорите, тратит?

– Давеча балалаечникам в «Самарканде» дал «на струны» семьдесят пять рублей.

– Сколько? – изумился вице-директор. – Однако…

– Судите сами – откуда подобные суммы у такой вшивоты?

– Ясно. Это всё?

– Нет. Агент «Дарья» – это проститутка из Фонарного – сообщила, что видела в кармане у Панюхина фальшивую бороду.

– А не врёт ваша Дарья?

– У меня, Павел Афанасьевич, никто никогда не врёт. С этим строго. Враз из столицы вылетят.

– Странно. На актёра-любителя он не похож?

– Не похож. Я и говорю: что-то тут не то…

Благово поднялся:

– Спасибо, досточтимый Иван Александрович; я отмечу ваше полезное содействие в рапорте министру. Честь имею!

Когда Виноградов удалился, вице-директор вызвал надворного советника Бутцефаля. Тот заведовал в Департаменте полиции секретной неполитической агентурой и имел на связи в столице до полусотни осведомителей из всех слоёв общества. Составляя, таким образом, конкуренцию агентуре петербургского градоначальства. Бутцефаль уже получил от Благово задание проверить штабс-капитана по своим источникам.

– Ну, чем порадуете, Вильгельм Фёдорович?

– Времени больно мало дали, ваше превосходительство, – на всякий случай прибеднился надворный советник. – Но кое-что нарыли. Подозрение в шулерстве, высказанное вами давеча, не подтвердилось.

– Это я уже знаю.

– Хм… Тогда извольте то, что наверное не знаете. Панюхин большой кутила и проматывает в ресторанах огромные деньги. Недавно балалаешникам каким-то подарил…

– …Семьдесят пять рублей. И это уже знаю, Вильгельм Фёдорович. А новенькое, новенькое что-нибудь скажете?

Бутцефаль был обескуражен:

– Времени так мало дали, ваше превосходительство. Что тут успеешь? Дозвольте ещё покопаться. Человек военный, не нашей епархии…

– Хорошо, продолжайте собирать на него сведения. Доложите, уж коли зашли, что нового по вашей епархии. Чем живёт преступный мир столицы?

Надворный советник приосанился:

– Это мы сей секунд! Новости такие. Федька-Шевяк сбежал с каторги и поселился где-то в Александровской слободе. Похвалялся в кабаке, что лично дал Виноградову «лапки»[94] – полторы тысячи – и получил «амнистию» на год.

– Вот стервецы, что тот, что другой!

– Сашка Красный Туз повесил во втором Парголове цыгана.

– За что?

– Дачи тот подламывал. А Сашка с владельцами участков договорился, что на их дачах всё спокойно будет, если они ему за охрану заплатят.

– Дрянь дело, ежели хозяева за порядок уголовным платят, а не полиции…

– Так точно. А в Малой Московской улице у извозопромышленника Вертепова тройка новая появилась, с коляской. Лошади все перекрашены. Готовят их в Москву гнать.

– Тройка? Это, случаем, не Антипкина лошади, которого в субботу зарезали?

– Его. Прикажете сообщить в градоначальство?

– Да, завтра. За подписью директора Департамента. Всё теперь?

– Пожалуй, что всё, ваше превосходительство. Банда вот ещё новая объявилась. Вернее сказать, не то, что новая, а так… Раз в полгода кого почистят, и сразу на дно ложатся. Не из уголовных – тех давно бы уже забрали. Залётные какие-то, не здешние. Четвёртого дня ограбили артельщика Покровской биржевой артели на тринадцать тысяч.

– И что, концов никаких? Может, брусы?

– Я и говорю, ваше превосходительство, не фартовые. Со стороны затесались. Хабар сдают только одному маклаку с Никольского рынка. А на встречу с ним главарь всегда приходит в наклеенной бороде.

Благово несколько секунд молча смотрел на Бутцефаля, потом сказал задушевным голосом:

– Вильгельм Фёдорович. Вы отношение про извозопромышленника подготовьте, пожалуйста, не на имя градоначальника, а на имя статского советника Виноградова. И не за подписью директора департамента, а за моей.

– Слушаюсь, ваше превосходительство, – удивлённо пробормотал надворный советник.

– И побыстрее. Также переписку всю по этой новой банде – литографируйте, и мне на стол. Как маклака зовут, кто жертвы, список похищенного, ежели имеется. Чем больше напишите, тем лучше. Пора уже этих ребят и за пищик брать…