Пуля в глазу

Время шло, но никогда не проходила вина за все те смерти, что не смогли предотвратить. Я слышал это постоянно, как кто-то погиб, как что-то пошло не по плану. Мне никогда не говорили в лицо о смерти, старались избегать со мной этой темы. Кажется на их лицах была лишь жалость. Но что же здесь жалеть? Я не оплакивал умерших и всегда плохо понимал, как это произошло. Только что человек был тут. Теперь он тоже тут, просто на два метра ниже нас. Все говорили про какой-то рай, про мучеников, звали святош отпевать… Мама учила меня никогда не скорбить. И я не знал, какого это.

Прошло будто несколько часов перед тем, как он проснулся. Его конечности всё еще отказывались двигаться, его пробуждение выдала мелкая судорога и активировавшийся серый глаз. Яркость его радужки стала ещё тусклей, её было видно всё хуже на фоне пустых черных склер. Его батарея начала сдаваться. Он что-то шептал, из последних сил напрягая проводные связки.

— Крыша… Отведи меня… На крышу…

Не было ни одного вопроса. Мне было необходимо, жизненно необходимо отнести его на крышу. Чтобы поднять Примуса с пола мне нужно было снова нести его на руках. Моя спина совсем отекла, а ноги и без того дрожали. Став быстро соображать, я заметил плед на диване, которым укрывался этой ночью.

Пока я сидел за оборудованием, проверял его точность, на улице поднялись шум и пыль. Ребята повыбегали из палаток, кто-то звал на помощь медика. Тот, кто был постарше в звании нёс на себе, обмотанного в куртку и подвешенного сзади, как в рюкзаке, Грифа. С его лица стекала кровь, а глаза были полузакрыты. Зрачки были белее парного молока.

Я усадил Примуса на плед и закинул в такой импровизированной сумке на на плечи. Он пытался что-то сказать, трогал руками волосы на моих плечах, а я нёс его на крышу, куда он и хотел отправиться.

Гриф был весь в крови, часть головы будто пропала. Я пытался узнать, что случилось, но меня оттащили назад.

«Тебе нельзя это видеть, пойдём, Дал, чем ты был занят?» проводил меня другой старший, а я из-за его спины хотел лишь увидеться с Грифом. Я прекрасно знал, что с такими ранами отправляют в лазарет. А оттуда почти никогда не возвращаются. Мне не дали увидеть его больше.

Люк на крышу был наглухо закрыт, Примус указал онемевшей рукой куда-то под лестницу. Там лежали ключи, должно быть, домовладельца, ключи были не только от крыши, но и от остальных квартир.

Открыв проход я заметил импровизированную веранду, которой тут явно не предполагалось. Но наличие здесь стульев меня сильно порадовало. На один я усадил своего друга, оставив на его плечах плед, а сам сел рядом, ожидая того, что хотел мне показать Примус.

— Что ты хотел? Примус, зачем? — мои попытки поговорить с ним были тщетны, да и он не давал надежд на диалог.

Прошла минута, вторая, пятая. Пять минут и сорок шесть секунд ушло на ожидание. На сорок седьмой секунде Примус поднялся на шатающиеся ноги, плед всё еще лежал на его плечах. Он медленно, трясущимися ногами пошёл куда-то вперед. Я почти вспрыгнул за ним, подхватывая его за руки, хватаясь за любую часть его тела, лишь бы удержать на ногах.

«Смотри» — издал он хрипящий шепот. Я уставился туда же, куда показывал его абсолютно не живой взгляд. Он смотрел куда-то наверх, куда-то в небо. Среди серых туч кое-где виднелись одинокие проблески звезд, но ничего больше в захламленном городском небе. Он смотрел куда-то. Его взгляд то и дело мутнел, глаза скакали с невероятной скоростью, будто он правда искал и видел что-то в небе.

— Смотри?…

— Ты… Ты не видишь?.. — он посмотрел на меня, не закрывая рта после своих слов.