Пуля всегда права

Тускло освещенный коридор представлял печальное зрелище. Оштукатуренные стены были испещрены следами пуль и осколков, на полу в лужах крови лежали останки еще троих человек, буквально разорванных на куски. Стараясь не ступать в начавшую сворачиваться кровь, десантник наугад открыл какую-то дверь и встал на пороге, поразившись почти царскому убранству комнаты. Ее хозяин был явно восточным человеком — Юрий видел такие помещения в богатых домах и Афганистана, и Чечни. Низкая широкая тахта, ковры, покрывающие пол и стены, опрокинутый кальян. В углу ничком лежал очередной труп.

Одно за другим Филатов обошел остальные помещения. Они были пусты, если не считать еще одного трупа, уткнувшегося головой в газовый баллон, который стоял на импровизированной кухне, оборудованной в конце коридора.

Юрий постоял минуту, проклиная тот миг, когда купился на предложение Васнецовой выпить на брудершафт. Потом вернулся в комнату, убранную коврами, и перевернул лежащий там труп на спину. «Лицо европейское. Это не Гуссейн, — подумал он. — Но наезд был явно на него. Неужели Боровиков с Садальским? Сомнительно. Нет у них таких средств. Кто-то очень крутой работал. Уж не спецназ ли? Но они бы трупы забрали, да и оружие не оставили бы».

Он вернулся во двор, закурил и двинулся к воротам.

— Кия-а-а-а!!! — раздалось за спиной, и над Филатовым, инстинктивно припавшим к земле, пронеслась какая-то масса, да так, что десантник затылком почувствовал движение воздуха. Он моментально вскочил и выхватил пистолет. Напротив него в боевой стойке застыл какой-то азиат, похожий на Пака. Десантник даже удивился сперва, ведь жителей Юго-Восточной Азии европейцы различают с трудом. Но этот был лет на двадцать моложе корейца.

— Ты кто? — спросил Филатов, успевший заметить, что его невесть откуда взявшийся противник не вооружен.

Тот не ответил и с места прыгнул на Юрия, демонстрируя классический стиль карате-до. Юрий понял, что предстоит неслабая драчка, и решил не применять пистолет в надежде на то, что каратиста удастся «разговорить». Он отклонился в сторону, но кулак азиата каким-то непостижимым образом задел его ухо. «Блин, пить вредно», — подумал десантник, сообразив, что противник ему попался мощный. И решил его обмануть, применив редкую, но эффективную технику боя.

Это была очень древняя японская разновидность рукопашного боя, созданная в среде бесправных бедняков, которым приходилось защищать свою жизнь и от разбойников, и от «беспредельщиков»-самураев. Она называлась «пьяный больной» и делилась на три этапа: первый этап — «пьяному больному плохо» — заставлял противника почувствовать себя более сильным, а значит, самоуверенным; второй — «пьяному больному совсем плохо» — давал противнику понять, что он уже победитель, и это окончательно притупляло его бдительность; в третьей, заключительной фазе — «пьяный больной выздоравливает» — мнимый победитель получал сокрушительный удар.

Бой длился недолго. Несмотря на то что Филатов принял вчера на грудь чуть не литр, он сумел собраться и первые две фазы драки провести вполне естественно. Оставалось уловить момент для точного выпада. Десантник для виду пропустил несколько ударов, смягчив их поворотом тела, и, пошатываясь, отступил. Оскалившись, азиат взвился в воздух, рассчитывая добить Филатова одним ударом ноги, но неожиданно пролетел мимо. Нога десантника в развороте достала его копчик и одновременно придала телу противника такое ускорение, что он с криком врезался в стену. Вторая за сегодняшний день встреча с каменной преградой оказалась для него куда более болезненной, чем первая. Тем более что в стене торчал железный штырь, попавший в бок азиата и, будь он острым, вполне способный пробить его насквозь.

Бой был окончен. Противник Филатова, скорчившись от боли, лежал на земле, не в силах встать. Десантник, оставаясь готовым к неожиданностям, подошел и встал над ним, закуривая сигарету. Прежнюю он по понятным причинам докурить не успел.

— Повторяю вопрос: ты кто? Будешь молчать — сделаю больно. У меня времени нет.

— Я Ли Хой, — сквозь зубы проскрипел тот. — Я китаец.

— Да хоть индус. На кого работаешь?

— На Гуссейна…

— Другое дело. Что тут было?

— Плохо было. На нас кто-то напал. Сначала кореец, хороший боец, а потом какие-то в камуфляже. Стрелять стали…

— Парнишка тут был?

— Был. Не знаю, куда ушел.

— А Гуссейн?

— Не знаю. Меня оглушило. Что-то взорвалось недалеко.

— А что тут кореец делал?

— Двоих убил… или троих. Меня убить хотел. Они с мальчиком бежать собрались, а тут эти пришли. Больше ничего не знаю. Не убивай меня.

— Где может быть Гуссейн?

— У него много домов. Десять или больше. В каком — не знаю.

Филатов задумался. Потом спросил:

— Слышишь, Ли Хой, если я тебя оставлю в живых, не будешь больше на бандитов работать?

— Не буду!

— Смотри, а то ведь тебя найти очень просто. И тогда синяками не отделаешься. А лучше всего сваливай в свой Китай. Понял?

— Понял…

Филатов отвернулся от него и зашагал к воротам. Китаец смотрел ему в след, удивляясь загадочной русской душе — сам бы он на месте Филатова в живых противника не оставил.