Пуля, Заговорённая...

А в 2004 году по службе выпало уфсиновскому отряду осуществлять личную охрану посла и представительства ОБСЕ, с расположением этой организации в станице Знаменской. Посол был родом из Югославии господин Ларс, человек среднего возраста. В начале он не доверял бойцам, а потом когда понял, что имеет дело с настоящими профессионалами, изменил своё мнение на положительное. Самым неприятным для бойцов бывали его слова:

— Пора пойти погулять на улицу.

Любил же болтаться в опасных местах югославский бой.

А нравилось ребятам отношение сотрудников ОБСЕ к некоторым сложностям в их службе, в смысле ремонта техники, постоянно ломавшейся на сложных дорогах Чечни, улучшения бытовых условий. Это был последний год действия мандата ОБСЕ на территории Чечни. И отряду пришлось помогать посольству, сворачивать свою деятельность и выезжать из этого непростого региона. В этот год отряд был разбит на две части, вторая его часть располагалась не в здании, занимаемом миссией ОБСЕ, а в здании старой больницы. Отрядом «Спрут» Министерства Юстиции России из сорока бойцов руководил тогда подполковник внутренней службы Олег Николаевич Булаков.

Самым известным в Чеченской Республике Изолятором временного содержания и фильтрационным пунктом для боевиков является СИЗО в станице Чернокозово. «Спруту» нести там службу по охране этой колонии в смысле пропускного режима и охраны по периметру, только ориентированной не внутрь, а от нападения извне, выпало в 2002 году. Из Коми приехало два десятка сотрудников, возглавлял отряд тогда тоже майор Микаевский. Жили в бывшей казарме расформированной ещё до первой чеченской войны войсковой части внутренних войск.

Основной задачей была охрана СИЗО от внешнего нападения бандформирований. По периметру располагалось несколько постов, направленных на внешнюю охрану. Среди них был пост номер три, который находился на крыше одного из тогда еще разрушенных зданий корпусов призоновского металлозавода. Посты располагались на его крыше разбитой в первую войну снарядами. Проход туда был очень затруднён. Заступающая смена поднималась по железной лестнице, ведущей в кабину козлового крана, из кабины сотрудники перебирались на его стрелу, шли по ней, и в окончании перебирались на основание стены и крышу. Передвижение затруднялось ещё тем, что лежащие на стыках доски не были никак закреплены, да и возможности такой не было. Так что каждое выдвижение на пост было связано с реальным риском для жизни, что вскоре и подтвердил один трагический случай.

Произошёл он с сотрудником отряда майором Валерием Можевым, командиром штурмового отделения, который при очередной смене караула, не удержался при переходе со стены на кран и упал с шестнадцати метровой высоты в полном вооружении на бетонный пол. Ребята ринулись быстрее вниз. Пугало то, что Можев даже не стонал, а только как-то кряхтел. Когда спецназовцы подбежали, он был весь в крови, кровь текла и изо рта. Сразу один из сотрудников побежал за доктором, приданным штабу СИЗО из Мурманска.

Петриковский наклонился к Валерию, спросил:

— Может воды дать, где болит?

Он ответил:

— Всё нормально, только дайте закурить…

Раскурили сигарету, воткнули в рот. Помогли покурить.

Доктора практически вумат пьяного принесли, помощи от него никакой не поступило, он только расслабленно бормотал:

— Больного необходимо ампутировать, больного необходимо срочно ампутировать…

Бойцы «ампутировали» его в челюсть, и добрый эскулап самостоятельно побрёл в свой медпункт залечивать душевные раны дармовым спиртом.

Сами вкололи Можеву спасительный от болевого шока промидол. Аккуратно переместили его на какую-то найденную тут же дверь и так понесли в расположение отряда. В штабе оперативный дежурный дал команду:

— Везите его в госпиталь в Моздок.

А это ещё полсотни километров по тряской дороге. Обложили кузов «КамАЗа» матрасами со всех сторон положили Можева на жёсткие носилки, которые подоткнули этими же матрасами, чтобы не шевелились. И отправили своего боевого товарища в госпиталь. Расшибся он полностью, практически ни одной целой кости не осталось. Лечился сначала в Моздоке, затем в Московской медицинской академии вооружённых сил около четырёх месяцев. Молодость, спортивная подготовка и воля к жизни сделали своё дело, мало того Валерий поднялся на ноги, он ещё и смог, преодолев себя, вернуться к службе в спецназе. Он и сейчас продолжает быть командиром штурмового отделения и выезжать в командировки на Северный Кавказ. После этого случая у Можева в Чечне и среди сотрудников «Спрута» появился «личный позывной»— «БетМент».

Ночь в «шервудском» лесу прошла спокойно. Наступившее утро принесло новые ожидания. Пока разведчики Николая готовились к возможному приёму Закарьяева, сотрудники полковника Павелецкого прочёсывали небольшой придорожный рынок на обочине станицы Петропавловской неподалёку от сунженского моста. Как и предположил Николай, пополнявший свои запасы «Борз» рванул в «шервудский» лес, где его уже ждали разведчики.