Пулковская Цитадель

– Что с девчонками? – вопросил Никодим, кивая на Ларису и Лизу.

– Нормально, – ответила Юлия Петровна, – легкий шок. Сейчас придут в себя. Я им успокоительное дала.

– Хорошо.

* * *

Суета продолжалась. Защитники цитадели наводили порядок. Но главное – трупы. Никодим не на шутку озадачился данным вопросом. Ну не в окно же их выбрасывать… особенно если эта не открываются. Первый этаж вообще прибрать не реально. А этажей этих тут четырнадцать. Вот незадача. Мысли сплетались, пересекались, но одна вопила все громче – пора уходить!

– Никодим, куда трупы девать? – крикнул мужчина в лётной форме, вытаскивая за ногу из кабинета чье-то тело. И этим криком вывел Никодима из раздумий.

– Мама, – вдруг всхлипнула Лариса. И неожиданно страшно закричала: – Мама! Мамочка!..

На ней повисли трое, но Лариса все равно как-то умудрилась вывернуться и кинулась к телу, которое уже выносили. Это была женщина с коротко подстриженными каштановыми волосами, в грязном и потрепанном, но когда-то элегантном «деловом» костюме. Она нашла свою дочь. Как и обещала.

Лариса билась в истерике. Врач, Юлия Петровна, немедленно подскочила к ней и попыталась, как могла, успокоить девушку, но это ей не удалось.

– Принесите мальчика, – распорядилась врач, – кто-нибудь, сходите за ее сыном. Иначе она сейчас о стенку биться начнет, мне с этим не справится. Может быть, ребенка увидит – опомнится.

Лиза огляделась. И встретилась взглядом с огромными, в пол лица, темно-синими глазами невысокой худенькой девушки. В них была такая боль, что Лиза не выдержала и отвела взгляд. Почти незнакомая девушка моргнула. Потом подошла к Лизе и тронула ее за плечо.

– Ты подруга Ларисы? – спросила она.

– Да… наверное, уже можно и так сказать.

– Я – Алекс. С радио «Цитадель». Ее мама позвонила нам еще утром, рано. Сказала, что заразилась. Уже глаза покраснели… Просила передать Ларисе и Деме, что она их очень любит. И еще – чтобы Лариса не искала Пашу. Его нет в живых. Сможешь ей это сказать?

– Но не сейчас же! – испугалась Лиза.

– Конечно нет. «Хватит каждому дню злобы его». Скажи завтра. И еще, Елена Карпуничева просила передать, что ее муж сейчас в Москве. Но он собирается приехать, как только город откроют. Пусть Лариса ждет.

– А… – Лиза помедлила. У девушки-диджея было такое лицо, словно мир под ней дал трещину, и Лиза решилась: – У тебя что-то случилось?

– Ничего, – покачала головой диджей, – ничего. Все в порядке. Она отвернулась и быстро пошла по коридору мимо суетящихся людей. И все, кто замечал это выражение, уступали ей дорогу.

Алекс дошла до угла, который они с Марчем уже успели обжить. Посмотрела вокруг. Откинула с глаз волосы. Вдохнула. Выдохнула. Медленно сосчитала до десяти. Потом придвинула к себе микрофон и спокойно заговорила:

– Привет всем, кто меня слышит. С вами радио «Цитадель». Только что мы выдержали нападение красноглазых. Их было больше двадцати человек. Среди нас есть погибшие и раненые. В первые минуты боя погиб диджей Марч. – Алекс судорожно сглотнула, отвернувшись от микрофона, и продолжала тем же ровным, хорошо поставленным голосом: – Нам удалось убить почти всех. Огромное спасибо нашим мужчинам и особенно охранникам Максиму и Степану, они очень выручили своими пистолетами. Максим погиб… – она замерла на секунду, прикрыв глаза. Вдох – выдох. – Если где-то еще остались здоровые, не зараженные люди, подходите к нам, на второй этаж. У нас есть электричество, вода, продукты, врачи и лекарства. Мы вас ждем. А сейчас на нашем радио время музыки.

Девушка положила на колени видавшую виды шестиструнку, взяла пару аккордов и, слегка наклоняясь к микрофону, запела. Для кого она пела? Слышал ли ее кто-нибудь, кроме тех, кто укрылся здесь же? А может быть, она пела для того, кто уже не мог ее слышать? Впрочем, она верила, что душа бессмертна, а значит, ничего страшного не случилось. Ничего страшного вообще случиться не может. Никогда и ни с кем. Песня, которую пела Алекс, была о смерти. Но начиналась с аккорда ре-мажор. Народ замер, бросив свои дела.