Он партизанским полымем-пожаромЗахватчиков сжигает на корню,Закован в современную броню,Старинным русским полыхает жаром.Он страшен недругам, он — бич врагов,Ему дивятся пять материков.12Огонь! В честь нас, людей из Ленинграда,В честь пятерых, — пять молний, пять громовРванули воздух (мы стояли рядом).По вражьим блиндажам пять катастроф.И в интервалах первым начал счетОдин из нас, сказав: — За наш завод!13Второй проговорил: — За наш совхоз,Во всем районе не было такого!— За сына, — тихо третий произнес.Четвертая, инструкторша горкома:— За дочку! Где ты, доченька моя?— За внука моего! — сказала я.14Я внука потеряла на войне…О нет! Он не был ни боец, ни воин.Он был так мал, так в жизни неустроен,Он должен был начать ходить к весне.Его зимою, от меня вдали,На кладбище под мышкой понесли.15Его эвакуацией за ВолгуМетнуло. Весь вагон, куда ни глянь,Всё дети. Ехать предстояло долго…Так в лес детеныша уводит лань,Все думает спасти его, покаВ ее сосцах хоть капля молока.16Он был как тот березовый росток,Который ожил в теплоте землянкиИ вырос на стене, как на полянке,Но долго просуществовать не мог.Хирел, мечтал о солнце, как о чуде,И вздрагивал от грохота орудий…17Смертельно ранящая, только тронь,Воспоминаний взрывчатая зона…Боюсь ее, боюсь в ночи бессонной.И все же, невзирая на огонь,Без жалости к себе, без снисхожденьяИду по этим минным загражденьям18Затем, чтобы перо свое питалаЯ кровью сердца. Этот сорт чернил…Проходит год — они все так же алы,Проходит жизнь — им цвет не изменил.Чтобы писать как можно ярче ими,Воспользуемся ранами своими.19Используем все огневые средстваДля ненависти огненной к врагу.Боль старости, загубленное детство,Могилка на далеком берегу…Пусть даже наши горести и бедыЯвляются источником победы.20Преследуем единственную цель мы,Все помыслы и чувства об одном:Разить врага прямым, косоприцельным,И лобовым, и фланговым огнем,Чтобы очаг отчаянья и зла —Проклятье гитлеризма — сжечь дотла.
Глава четвертая
Год
1Зеленым листьям наступил конец.В предчувствии грядущего морозаУже поникла юная береза,Бледна, как необстрелянный боец.Зато рябина, с пурпуром в петлицах,Не в первый раз мороза не боится.2А на Неве ни шороха, ни плеска,И город ало-черно-золотойВ ней отражен с венецианским блеском,С поистине голландской чистотой.Но наяву насколько он живейВ исконной русской прелести своей!3