Пульс абсолюта. Начало начал

Путешествие было трудным — самолеты и поезда, автобусы, которые становились все более разболтанными и древними по мере того, как дороги под ними становились все более ухабистыми и трудно проходимыми, а затем долгий и часто опасный подъем на собственных ногах в отпугивающую, нецивилизованную внутреннюю область Гималаев. После многих недель пути человек, наконец, достиг цели своего путешествия. Действительно, там была маленькая деревушка и сразу за ней та самая хижина, в которой, как ему говорили, жил мудрец. С чувством огромного предвосхищения человек вошел в хижину, собирая энергию работы всей своей жизни в этот единый миг.

Там сидел мудрец, и атмосфера безмятежности, пронизывающая все вокруг него, говорила о его великой мудрости. В ужасном возбуждении, получив приглашение сесть рядом с мудрецом, человек задал сжигающий его вопрос: «Скажите мне, — сказал он, — в чем смысл жизни?»

Несколько минут мудрец молчал, и его гость ждал, затаив дыхание, с бьющимся сердцем. «Жизнь, — сказал он, — это текущая река».

После пятнадцати минут ошеломляющей тишины гость, наконец, взорвался, изливаясь гневом: «Вы хотите сказать, что я взбудоражил все мое существование, пробившись сюда после бесчисленных лет самозабвенных исканий, испытав на пути крайние трудности и опасности, когда временами только моя вера в вашу мудрость заставляла меня продолжать путь, и все это только для того, чтобы мне сказали, что жизнь — это текущая река?»

Мудрец посмотрел на него с выражением величайшего удивления на лице: «Вы считаете, что это не так?»

Такова же и Ишавасья — все есть Бог. Такова же и сутра, с которой начинается и которой заканчивается Ишавасья Упанишада. Если сопоставить первую и последнюю сутру, то неизменно только одно слово — слово «целое» заменено на слово «совершенное»; и есть ли различие между тем, что совершенно, и тем, что цело? В первом абзаце Ошо говорит, что для тех, кто полностью понимает эту одну сутру, ничего более не нужно. Подобно «все есть Бог» и «жизнь — это текущая река» сутра говорит все, что должно быть сказано. «Для тех, кто пришел к вершинам понимания, это конец Ишавасьи, но для тех, кто еще поднимается, это только начало». И, проводя нас через сутры между началом и концом, который тоже является началом и концом, который тоже является началом, Ошо увлекает нас в необычное путешествие.

В истории о человеке, искавшем смысл жизни, я люблю именно его путешествие. Вот это, должно быть, было путешествие. Если бы он только знал, куда идет. И именно это повергло меня в трепет, когда я читал и глубоко вникал в эти беседы Ошо об Ишавасье. От путешествия через эти главы до места назначения, из которого мы направляемся, захватывает дыхание. Это путешествие внутрь и вверх, путешествие каждого через все слои существования, путешествие мужчины и женщины через все, что только может означать человеческое существо: через невинность, невежество, знание, любовь, смерть, ад, рай, привязанность, печаль, секс, покорность, истину, желания, свободу, медитацию, беспомощность, молитву, блаженство — снова, и снова, и снова, но последовательно, как мне приходится записывать все это, но подобно открытиям, содержащимся внутри открытий.

Внутренние видения — вот что Ошо открывает нам. Как при путешествии во внутреннюю область Гималаев, когда ландшафт становится все более захватывающим, а атмосфера все более разряженной. Но для меня магия заключается в направленности путешествия внутрь; истина, открываемая в своей простой красоте, пленительна. Но голос Ошо нашептывает: «Смотрите в это. Узрите, куда вы идете. Смотрите. Смотрите». И когда мы смотрим через его мудрость, истина, на которую мы смотрим, открывается, и мы направляемся в истину, что лежит скрытой внутри нее — жемчужина внутри жемчужины, содержащая свою собственную скрытую жемчужину. Путешествуя таким образом все время внутрь и внутрь, мы обнаруживаем, что также движемся вверх. Это путешествие в сознание.

Это история Ошо о путешествии, которое он совершил, и это песнь всех мудрецов, которая снова поется через него. Это песня, которая поется из радости пения, но это также и алхимия, это — вновь создаваемое писание. Где-то в этих беседах Бхагван говорит, что, поскольку все есть Бог, то что же это значит сказать, что кто-то или что-то является божественным? И его ответ таков: божественное несет нас ближе к нашей собственной божественности: в божественном есть песня, преобразовывающая слушателя.