Пульс Хибин. Сборник

По непостижимой случайности Луйска я «опознал» на фотографии, которую, незадолго до нашей с ним встречи, старый фотокорреспондент предложил мне для иллюстрированного журнала. На первом плане фотографии красовался высокий, бравый солдат с красивым и весьма типичным лицом, а поодаль от него — невзрачная фигурка низложенного самодержца. Мне пришлось пообещать Луйску не распространяться о фотографии, поскольку оказалось, что некогда он весьма натерпелся от зубоскальства солдатиков.

Было у нас единственное легковое «авто», с цирковой ловкостью управлялся с ним шофер Абрам Давиденко. Бывалый красногвардеец, веселый, в неизменной черной кожанке, он не только лихо орудовал баранкой, но в критические минуты, когда вот-вот, казалось, вытряхнет грешную душу, огревал свою «скотинку» магической словесностью, и можно было хоть малость, но передохнуть. Профессионально, по его словам, он «определился через Распутина». Он действительно был личным шофером зловещего «старца». Поражаешься тому, с какой щедростью биографии первопроходцев Хибин были пронизаны легендарными сюжетами. Абрам лаконично пояснял: «Хоть всего лишь у подъездов набирался политграмоты, однако кое-чего насмотрелся в натуральности, — полный резон был подсобить Владимиру Ильичу. Всю гражданскую — за баранкой, конечно со шпалером у пояса и с лимонками, чтоб гадам за упокой души...»

И все же нельзя забывать, что отсталая крестьянская страна, еще не успевшая залечить раны гражданской войны, лишь училась строить социализм, строить спешно, ибо одна противостояла тогда враждебному капиталистическому миру. И конечно, этот неведомый прежде в истории человечества эксперимент не мог не сопровождаться известной долей неподготовленности, административной несогласованностью, всякого рода нехватками, в совокупности чрезвычайно осложнявшими условия работы и быта тысяч людей, сконцентрированных в этом едва зарождающемся городе, у пока еще примитивного апатитового рудника.

Уже в начале 1932 года силами первого ленинградского литературного «десанта» опубликован был сборник «Большевики победили тундру», а также книжка о будущем академике Иогане Гансовиче Эйхфельле — отважном пионере заполярного земледелия, тогда всего лишь лаборанте при Колонизационном отделе Мурманской железной дороги. В будущем председатель президиума Верховного Совета Эстонии и заместитель председателя Верховного Совета СССР, Эйхфельд в те давние годы своими грядками у озера Имандра помог хибиногорцам в их борьбе с подступившей цингой, блистательно доказал скептикам возможность развития земледелия в северных широтах нашей страны. Ленинградские литераторы-хибиногорцы прозорливо и смело обратили внимание общественности на скромного, никому еще не известного энтузиаста, упорно на практике доказывавшего перспективность заполярного земледелия.

Конечно, беспримерно много сделано было тогда в столь короткий срок, горделивый заголовок «Большевики победили тундру» отражал чувства вполне законного торжества заполярников. Ведь это были годы жесточайшего экономического кризиса в капиталистическом мире, западные эксперты, удрученные положением в собственных странах, предвещали провал советскому заполярному эксперименту, но стройка в Хибинах упрямо набирала темпы, «камень плодородия» пошел не только на совхозные и колхозные нивы, но и на экспорт, — хибинская стройка начала себя окупать.

Сергей Миронович Киров радовался появлению первой книги о любой его сердцу стройке, но и добродушно подшучивал: надо же, уже «победили» тундру. Ведь он на месте знакомился с ходом борьбы, посещал рудник, первую обогатительную фабрику, стройки города, заходил в бараки, разговаривал с людьми, настоятельно все выспрашивал, выслушивал жалобы. В Ленинграде, с гордостью показывая книгу о Хибинах, глубоко радуясь тому, что литераторы откликнулись на его призыв, Киров все же с назиданием приводил врезавшиеся в его память язвительные афоризмы народной мудрости, услышанные им в Хибинах, по-своему отражавшие реальные трудности: «Мне бы доктора по ухо-глазу: слышу одно, а вижу — другое». Киров и подобную «осерчалую» критику принимал во внимание, требовал от коммунистов Хибин умения прислушиваться к жалобам, бороться с «болевыми точками» в работе, быту, а не отмахиваться лишь ссылками на обстоятельства.

А коммунистам Хибин приходилось сталкиваться с самыми замысловатыми ситуациями-шарадами.

Стройка еще находилась в состоянии первородного ералаша, когда мы получили неожиданное уведомление, что к нам на помощь строить социализм направляется отряд скандинавских коммунистов, безработных горняков. Едут с семьями. Следует напомнить, что это были годы охватившего Европу экономического кризиса, не миновавшего и Скандинавию.

Сообщение застало нас врасплох, срочное заседание бюро горкома партии проходило, мягко говоря, в состоянии высокой нервозности: где поселить иностранцев, как и где их кормить? Мы не были готовы к такому сюрпризу. Нам оставалось одно — действовать!