ПУЛЬС СВЕТА

Что-то, с трудом соображалось у него. День тяжёлый с утра. Делали оконные блоки. Всё первый раз, многое показывали мужики, сразу всё не запомнить. Даже зарисовывал, чего куда… И ему на домик делали. Сказали — выбирай сам материал! Бери мелкослойку! Выбирал. Сразу про Аньку вспомнил. Увидел окна дома и её внутри…

— А у тебя сковороды нет?

— А? Нет… Котелок есть…

— Это — в котелке греть? — засмеялась она, поднеся близко к нему.

— Да… Ань! Оставь! Это на углях можно, или на палочке, не пробовала!.. Вечером попозже… Ага?..

— На углях? — смеялись у неё глаза.

Присела к костру. Андрей поджигал сухую траву. Устал за день. Не мог ещё прийти в себя. Дымок от сухой травы петлями выгибался над сухими ветками. Андрей качал головой:

— А Толик!.. Забыл чего сказать хотел! Ха!.. Видела — как глаза выкатил?

— Видела.

Обернулся к Ане, очертил её взглядом. Не пропадала улыбка с лица.

— Ну ты, Ань! Что с тобой сегодня?

Аня смотрела как разгорается костёр. Ветер задувал пламя в бок, прижимал к земле. Того глади, потухнет огонь. Пролетел порыв, опять взвились язычки, поползли по палкам вверх. Трещал хворост. Огонь набирал силу.

— Мама спрашивала — где я ночевала сегодня…

— Да? — повернул он голову напряжённо.

— Я сказала…

— Да?

— Она меня спрашивает, так, тихо говорит: «Ты соображаешь, что ты делаешь?» А я говорю — «Да».

— Ну? — насторожился он.

Аня вдруг закрыла глаза и захохотала сдавлено.

— Ты чего? — изумлённо скривил он губы.

— А я!.. Не соображаю! — сквозь смех выдавила она.

И опять раскатилась смехом.

— Ты чего Ань? Сегодня?.. Что с тобой? — тоже усмехнулся он.

Она повернула голову к нему, прикрывая рот ладошкой и продолжая хихикать, вставили отрывисто:

— Ты сам, ладно… Соображай!.. Мне неохота! — и снова зажмурилась от смеха.

Андрей раскрыл рот, дивясь её настроению.

Потом успокоилась, вытирая слёзы, только дышала часто, всхлипывая с улыбкой.

— Чего тобой, а?

— Она не ругала… Ещё поспрашивала… — успокоилась Аня, — потом говорит, — «значит любовь…» — замолчала, глядя в костёр.

Сразу переменилась в лице. Стала задумчиво-мечтательной. Глаза раскрыты. Покачивает головой. Сжигая соломинку в огне. Соломинка отгорит — упадёт. Она снова в огонь. Та опять затлеет, пока не станет пепельно-белой. Пепел падает, рассыпается в пух. Андрей заглянул ей в глаза, с удивлением наблюдая за резкими переменами её настроения. Как погода в горах — такая была не предсказуемая. То солнце светит, то с грохотом может сойти лавина.

Аня вздохнула. Скосила глаза на него, чуть дрогнули в усмешке губы. Ветер снова задул. Разлетелись волосы. Она поправила машинально и снова уронила взгляд в костёр. Сидела тихо, как мышка.

— Ставь воду… — сказала чуть слышно.

— Ань… Чего с тобой сегодня? — не отрывал он глаз.

— Хм… — усмехнулась негромко.

Вздохнула коротко, положила руки на колени, бросив дотлевшую соломинку.

— Всё! Давай есть!

— Давай… — поднялся он не уверенно.

Повесил котелок. Налил воды из канистры. Аня раскладывала еду.

— …Мама предупредила меня. Без глупостей.

Он вскинул на неё глаза.

— Это ты мне… Для меня говоришь?

Анька вздохнула.

— Я хочу… Что б… Навсегда… Что б… Ничего не изменилось больше! — не поднимала она глаз.

— Ань… — присел он близко, — вчера… Ты задремала… У меня на руках… Помнишь?

— Угу…

— Я подумал… — говорил он тихо, — подумал… Что держу… Что держу на руках — целый мир…

— Хм… — усмехнулась она, опустив голову, — сумасшедший… — прошептала с улыбкой.

Он поднял голову, окинул место взглядом. Замер на секунду.

— Ох ты! Смотри! Залили уже… Когда успели-то? А я и не заметил!

— Чего?

— Смотри! Фундамент залили! Видишь?

— Ага… Я думала — чего привезли?..

Вскочил на ноги.

— Пошли!

— Куда?

— Давай руку! Пошли! — потянул её вверх.

Потащил за руку к фундаменту, быстро, почти бегом. Подошли. Андрей стал отрывать боковую доску опалубки.

— Ты чего делаешь? Чего ломаешь? — не понимала она.

Он потрогал пальцами мягкий бетон, разгладил кусочек поверхности, взглянул на ней искромётно.

— Давай руку!

— Зачем?

— Давай! Расправь пальцы! Вот так! Прикладывай сюда! Теперь надави! Сильнее! Вот! Смотри теперь! Видишь?

— Вижу!..

— Теперь я… Рядом! Смотри! Вот!

Убрал руку, рассматривая два отпечатка ладони.

— Завтра засохнет… Понимаешь?

— Да… — полетела у неё догадка.

— Всё! На годы останется! На вечно! Пока фундамент жив будет! Представляешь? — заглянул ей в глаза.

— Да… — смотрела она расширенными зрачками.

— Потом подойдём… Попозже… Лет через пятьдесят… Будем вспоминать! Про костёр… Про палатку…

Аня захлопала глазами. Навернулись слёзы внезапно.

— Ань… Внукам будешь рассказывать!

Она сглотнула слезину. Смотрела молча на два отпечатка ладони. Один маленький, с тоненькими пальчиками. Другой — крупнее, навстречу первому.

— Сумасшедший… — прошептала тихо, привалившись плечом.

— Ань… Больше ничего не измениться… Это навсегда!

Где-то внизу, донесся треск мотоцикла. Ещё не видно за кустами. Оба оглянулись назад.

— Вода кипит! Побежали! — схватил он её за руку.

Подъехал одноклассник. Картинно затормозил, с заносом. Слез с мотоцикла, ища глазами на что упреть. Не нашёл ничего. Андрей подошёл, удовлетворённо разглядывая.

— Давай поставлю…