ПУЛЬС СВЕТА

— Может, тебе домой лучше? — уклончиво сказал он.

— Бросить меня хочешь, да? — без паузы ответила она, часто дыша.

Андрей обернулся назад, посмотрел ей в лицо, и не ответив, с улыбкой дёрнул за заводную ручку. Мотоцикл послушно забрякотал. Снова, через ручеёк, разрезая воду перелетели легко на тот берег. Огибая посёлок без домиков, подкатили к одиноко стоящей палатке. Андрей установил мотоцикл на подножку, подложив обрезок доски. Поставил подальше от палатки, подёргал за руль, убедившись что не качается.

— Ань, я за водой… Ты колышки забей топориком получше, а то ветер будет…

— Ну! Ты, не пугай так!

Он улыбнулся обернувшись. Сбегал вниз к ручью, где был небольшой омуток с чистой водой. Похоже, из-под горы бил родник. На фоне свинцового неба, лес принял другие очертания. Сразу потемнело. Аня всё чаще поднимала голову вверх, разглядывая наползающую тучу. Туча, казалось, цеплялась за самые вершины. Лирический настрой быстро испарился, на лице появились чёрточки озабоченности. С природой шутки плохи. Только спокойствие и твёрдость Андрея, поддерживало в ней дух равновесия. Другое дело — быть дома в такую погоду, за толстыми стенами.

— Пойдём, принесём дров… — сказал он мягко, заглядывая в её глаза, пытаясь увидеть её состояние.

— Пойдём, пока светло… — старалась улыбнутся она. — А зачем? Как в такой дождь?

— Дождь пройдёт, холодно будет, и замочит всё, мы в палатку сложим в уголок, потом разожжём костёр! — оптимистично заявил он.

Снова пошли в лес к тому же месту.

— Быстрей, Ань… А то как хлынет!.. Добежать не успеем!

Она шагала быстро, еле за ним поспевая.

— Ты, будто всегда в лесу жил… — вяло улыбнулась.

А внутри — была довольна. Если в такой ситуации он знает что делать, то на него можно положиться. Быть спокойной. И надеяться на него можно. Стало полегче после таких мыслей.

Аня на сей раз тоже набрала целые руки сухих, ломаных веток. Андрей брал, что побольше и потяжелее. Два раза сходили. Внезапно зашумел лес листвой. Подул стеной ветер, натянув верёвки палатки. Страшно было и смотреть на такое убежище, которое шевелило боками и раздувалось как пузырь. Деваться не куда, сама напросилась.

Забились внутрь. Огляделись. Внутри — будоражащее душу волнение. И немножко страшно. Вдруг он соскочил с места.

— Ты куда?

— Клапана закрыть забыл!

— Чего?

— Клапана на окошках, Ань! — выскочил он наружу.

Аня не увидела даже — почувствовала, как стало темнее с одного края. Со второго, через сетчатое маленькое окошечко виднелась серая, ровная гладь неба. Послышался новый шум, не похожий на шум ветра. Это капли дождя барабанили по листьям миллионами голосов, приближаясь и расширяясь по округе.

— Андрюш! Ты где?..

Закрылось второе окошечко. По крыше палатки застучало. Будто на барабан высыпали горох тоненькой струйкой.

— Быстрей! — крикнула она, сжав ладони в кулачки. — Ты где? — напрягла слух.

Распахнув полы палатки, он быстро забрался внутрь, застегнув молнию и заправил ремешки на всякий случай. Вытер мокрое лицо, искал её глаза в полумраке.

— Темно как… — жалобно пропищала она.

— Лучше темно, чем сыро! — усмехнулся он коротко.

— Ты намок уже, да?

— Ещё не успел… — посмеялся он опять.

Барабанная дробь превратилась в сплошной низкий гул. Где-то раскатился гром, потонувший в сплошном шуме дождя. Анька съёжилась вся, поджав руки и ноги. Он сидел рядом, часто дыша и озираясь по сторонам. Она подняла глаза вверх, на обвисшие половинки крыши, потрогала пальцем натянутую ткань.

— Не надёжная крыша… — сказала без улыбки.

— Ничего! К осени — надёжная будет! — подсел он ближе.

— Ты уверен?

— Уверен. — Твёрдо сказал он. — Мужики сказали. Им — весь посёлок до зимы надо сделать. Домики все одинаковые. Они говорят — теперь с закрытыми глазами сделаем. Всё рассчитано. Они то знают уже… Первый посёлок — тоже к осени сделали, помнишь?

— Не знаю, я не видела… — сиротливо ответила она.

— А я видел! И сам буду чего делать, по вечерам, что бы быстрей!

— Хорошо бы… — наконец улыбнулась.

Он не видел, почувствовал эту улыбку.

«Хорошо бы…» — эхом отдалось у него в голове, — значит уже ждёт, надеяться на него, хочет быть рядом. Тут. На этом месте! Мечтает, может…

Почувствовал, изнутри ощутил какую-то ответственность, первый раз, не за себя — за другого. За неё. Без которой — уже не мыслил ничего в будущем. И появился смысл. — Сделать всё хорошо вокруг, не дом только… Чтоб ей нравилось, чтоб красиво было и интересно. Всё мыслимое сделать! И может, пока не мыслимое! И она будет радоваться. А значит и он. Ему нравилось, когда она радуется.

А сейчас вот сидит, сжалась в комочек, водит глазами по краям палатки. Странно, нету ведь света! А лицо видно чуть, и глаза… Странно…

Новый раскат грома прервал его мысли.

— Ой! — вырвалось у неё.

— Не бойся… — приблизился вплотную он.