Пульс за сто

Девушка, все еще озадаченная моим вопросом, безропотно пошла к двери. Юноша пропустил ее вперед и вышел вслед.

США, Чикаго, 17 марта 2001 года, 23 часа 15 минут

— Так все-таки, кто из них? — прервал рассказ русского американец. — Неужели тот, в кожаном пальто? Но как? Или нет… — Он хитро прищурился. — Знаешь, на кого бы я поставил?

— На кого? — поинтересовался русский.

— На парня из третьего вагона. Как его? Николаев?

— Интересно. Почему же именно на него?

— Потому что подозревать его нет никаких оснований. А в классных детективах именно тот, кто чист, оказывается плохим парнем.

— Так это же не детектив. Это жизнь.

— Жизнь, — американец поднял вверх палец, — самый классный детектив, который я знаю.

— Вот тут я с тобой согласен, — кивнул русский.

СССР, Ленинград, 25 сентября 1987 года, 13 часов 43 минуты

Вестей от Пугачева по-прежнему не было, но, поскольку поступить они могли в любую минуту, я решил закончить с Николаевым побыстрее.

Собственно, никаких особенных вопросов к нему у меня не было. Загадочная ночная машина и не менее загадочный человек на аллее, возможно, заслуживали более пристального внимания, но лишь после того, как гражданин Конев ответит на некоторые вопросы.

— Итак, Андрей Семенович, — я подтащил к себе показания, — здесь, как я понимаю, все, о чем мы с вами говорили ночью. Нового ничего не вспомнили?

Он пожал плечами.

— Вроде бы нет.

— А скажите, когда вы впервые встретились с пассажиром из первого вагона, как он себя вел?

Николаев подумал.

— Да, наверное, так же, как и любой другой вел бы себя на его месте. Был возбужден, постоянно говорил о чем-то. И все время интересовался, сколько нас продержат.

— Знаете, мне почему-то кажется, что вы вряд ли вели бы себя таким образом, даже если бы оказались на его месте.

— Почему вы так думаете?

— Хотя бы потому, что и вчера, и сегодня вы ведете себя принципиально иначе.

— Может быть, дело именно в том, что я не оказался на его месте?

— Может быть.

Я в очередной раз посмотрел на часы. Пора бы Пугачеву дать о себе знать.

— Вы кого-нибудь подозреваете? — спросил Николаев.

В его устах этот традиционный вопрос выглядел неожиданным.

— Вот уж не думал, что вы об этом спросите.

— А что, нельзя?

— Не в этом дело. Просто редко кто из свидетелей обходится без такого вопроса. Но поскольку вы не совсем обычный свидетель…

— Значит, все-таки обычный. Что поделать, любопытство — свойство человеческой натуры. Был бы лишь объект приложения. Вот я, к примеру, для вас сегодня таким объектом не являюсь.

— Почему вы так решили?

— Вы больше не записываете нашу беседу. — Николаев показал на диктофон. — Всегда мечтал о такой игрушке, но каждый раз деньги нужны были на что-то другое. Извините, а можно мне на него взглянуть?

— Что? — не понял я.

Свидетель смутился.

— Простите, не подумал. То, что для меня — просто игрушка, для вас оружие.

— Скажете тоже. Какое оружие? Так, для памяти. — Я пододвинул диктофон. — Смотрите.

Он осторожно взял его в руки.

— Дорогой?

— Относительно.

В этот момент, наконец, громко зазвонил телефон.

От неожиданности Николаев вздрогнул и выронил диктофон из рук. Звук, с которым он упал на пол, вызвал у меня нехорошее предчувствие, но рука в этот момент уже подносила к уху телефонную трубку.

— Влад! — кричал Пугачев. — Взяли! В последний момент на работе перехватили. С вещами. Отгул брал. Говорит, на дачу собрался. Минут через двадцать жди дачника к себе. Мы недалеко.

— Жду, — я повесил трубку.

— Простите, — одной рукой Николаев протягивал мне магнитофон, а другой — кассету. — Он открылся, когда упал. Кассета вот так стояла. — Он вставил ее внутрь и закрыл крышку. — Извините, ради бога. Если что-нибудь сломалось, я заплачу.

— Ладно. Ничего страшного.

Я взял магнитофон и положил его на стол. По крайней мере внешне он выглядел нормально.

— Давайте ваш пропуск.

Получив пропуск, Николаев встал и нерешительно затоптался на месте.

— Может, проверим? — он показал рукой на диктофон.

Я пожал плечами.

— Если вам так будет спокойнее…

Промотав пленку вперед, чтобы не стереть что-нибудь важное, я нажал кнопку записи и проговорил: «Раз… два… три…» Через несколько секунд диктофон послушно повторил эти слова.

Николаев заметно перевел дух.

«Видно, скрипка не очень-то тебя кормит, — подумал я, — раз так нервничаешь».

— Все в порядке? — на всякий случай переспросил он.

— Вы же слышали.

— Тогда я могу идти?

— Конечно.

— Всего доброго, Владимир Петрович. — Он протянул мне руку. — Если больше не увидимся, рад был с вами познакомиться.

— Это вы слишком, — усмехнулся я. — Вряд ли беседа со следователем дает повод для радости.

— Почему же? Беседа с умным человеком интересна всегда.

— Тогда заходите еще.

Николаев засмеялся.

— Думаете, придется?

— Не знаю, — честно ответил я.

— А уж я — тем более.

В ожидании Пугачева мне захотелось еще раз прослушать ночную беседу с Коневым. Но как только я собрался это сделать, меня вызвали к начальству.

США, Чикаго, 17 марта 2001 года, 23 часа 24 минуты