Пульсация. Книга 1. Марк

Неожиданным, пугающе резким движением, Гордон приподнялся над Элли, тут же накрывая её собою едва не полностью – плотной тенью во всей своей смертельно жуткой красе и нависая над её лицом своим – осязаемым, реальным, невыносимо совершенным. Обхватив ей ласковыми тисками тёплых пальцев щёки, подбородок и скулы, он сразу же, без каких-либо неуместных прелюдий заглянул в недосягаемую для других глубину её огромных глазищ. Уж если кто и умел погружаться в чужой разум, препарируя без особого напряга жалкую человеческую душонку, так это он!

– Ну и чего ты тут пытаешься этим доказать? – нежный шёпот ласкового палача опалил чувствительную кожу лица горячим дыханием, задевая слово за словом воспалённую слизистую глаз невесомыми «ожогами» и, конечно же, врезаясь в шокированный мозг более беспощадными лезвиями скрытого во фразах смысла. – То, что ты не такая, как большинство современных шлюшек, успевших потерять свою девственность ещё до поступления в старшие классы? Более принципиальная и благовоспитанная? Предпочитаешь классические отношения и миссионерскую позу с выбранным тобою партнёром? Только не говори, будто ты никогда не бывала на школьных вечеринках и не давала обдолбанным членам команды по регби, в надежде добраться до красавчика капитана? А ведь всё это назвать богатым сексуальным опытом – совершенно не поворачивается язык. Я прав или я прав? Или если ты позволяла кому-то из них по обоюдному желанию тыкать в себя толстым х*ем, не испытывая при этом никакого возбуждающего удовольствия, то это как-то должно оправдывать все твои прошлые похождения? Так в чём же разница, солнце? Где та грань, что разделяет добровольную проституцию от вынужденной? И где гарантия, что ты не сумеешь не распробовать неведомое тебе до селя блюдо? А вдруг ты на самом деле войдёшь во вкус улётного траха с теми, кто в нём разбирается или же будешь и дальше по жизни кое-как подмахивать какому-нибудь упоротому дауну без единого шанса кончить самой?

Боже всевышний!.. Элл затрясло ещё сильнее, когда этот грёбаный садист накрыл ладонью другой руки чуть ли не всю промежность под её лобком прямо поверх трусиков. Несильным, будто намеренно щадящим нажимом весьма искусных пальцев заскользил по вагинальной впадинке через ткань, словно и вправду пытаясь вызвать в ней желаемую реакцию в ответ на его изысканные манипуляции.

Казалось, у неё еще больше вылезли глаза из орбит. Ей не могло почудиться. Она действительно ощутила зудящее онемение с лёгкой пульсацией под массирующим давлением чужой руки.

– Только представь себе, какое ты можешь получить запредельное наслаждение, когда тебя начнут трахать сразу два члена! Ты будешь кончать, как ещё ни разу до этого не кончала, раз за разом, бурно, с криками и может даже сквиртингом, дурея от запаха смешавшихся выделений и спермы, как самая последняя и прожжённая сучка, требуя ещё, и ещё… А не скулить и не пытаться вывернуться всеми возможными и невозможными способами, причиняя себе заведомо нестерпимую боль (и не только физическую).

Но она лишь зажмурилась, со всей дури, не в состоянии сдержать лихорадящей тряски во всём теле, лупцующей усилившимися ударами внутренних судорог и безудержного рыдания. Ещё немного, и её окончательно накроет, затянет этой жуткой чернотой удушливого мрака. И лучше бы она её сразу убила…

– Марк, я тебя умоляю. Заканчивай уже с этими своими предварительными «ласками». – и будто контрольным выстрелом по слуху, напряжённым хрипом от Зака Фильцмана, в аккурат над самой головой. – А то я сам скоро кончу, так и не успев ни в кого засадить.

– Ни и дура! – Гордон проигнорировал слова друга. Только его похолодевший враз голос ударил по сознанию не менее сильно, чем все его предыдущие попытки её уболтать.

Да и последовавшее физическое облегчение, после того, как он поднялся над ней, длилось всего ничего.

– Зак, давай, дружище. Покажи этой сучке, как ты умеешь орудовать своим чемпионским агрегатом.

Он убрал руку от её промежности, намереваясь поменяться местами с гораздо более готовым для этого занятия другом. И вот тогда-то девушка и заволновалась, как говорится, в полную меру, принявшись из последних сил брыкаться и выкручиваться, и не давая им спокойно перегруппироваться без ответной борьбы и непредвиденных просчётов.

– Бл**ь! Что ж ты за зараза такая неугомонная? – раздражённо рявкнул хозяин студии, кое-как переползая на место Марка. Гордон же перехватил ей руки, слезая с бёдер и разворачиваясь в противоположную над девушкой сторону – над её головой. После чего тут же навалился сверху всем своим весом на её запястья, локти и плечи, намертво припечатывая спиной и затылком в режущие кожу доски и вызывая тем самым очередной приступ панического удушья с новыми тщедушными попытками-конвульсиями вырваться.