Пульсирующие красные шары. Часть 1. «ДО»

Марта Алова Пульсирующие красные шары. Часть 1. "ДО"

Мое сердце – окованный медью ларец.

Как мне скинуть проклятую ношу?

Мое сердце – окованный медью ларец.

Отвезу его в море – и сброшу.

Я пойду на корабль и матросом наймусь.

Я родимую гавань покину.

Пусть ларец и свинцовую скорбь, его груз,

Похоронит морская пучина.

Я на два оборота закрою замок,

Чтоб надежнее бездна хранила

То письмо твое, краткое, в несколько строк,

Что о свадьбе твоей возвестило.

Только знай, что с собой я платок твой увез,

Тот заветный, с каймою зеленой.

А когда у меня не останется слез,

Я швырну его в омут соленый

(Жоан де Баррос)

Пролог

– Далеко-далеко, а может быть, и наоборот – где-то рядом с нами, находится совсем другой, отличный от нашего, мир. Тонкий мир. Туда отправляются люди после так называемой смерти здесь, в верхнем мире. Потому что на самом деле смерти не существует, видишь ли, есть только переход.

Иногда в тонком мире оказываются и живые люди – например, во сне, или в бессознательном (тьфу-тьфу-тьфу) состоянии. Правда, проснувшись или очнувшись, редко кто вспоминает увиденное, именно поэтому о том мире мы не знаем почти ничего.

Может, оно и к лучшему.

На границе между нашим миром и тонким существуют места, именуемые "разломами". Это как… трещина в невидимом камне, что-то в этом роде. Я вижу, тебе весело, Тимба? Но я и не думаю шутить, давай, ты дослушаешь до конца, а уже потом будешь улыбаться? В одном из таких разломов и расположилась Отра – страна волшебных снов. Так её называют местные жители, хотя мне она поначалу больше показалась похожей на кошмар.

Я думаю, никто не знает, как по-настоящему выглядит Отра. Никто из людей. Собственно говоря, каждый видит её по-своему, поэтому спрашивать у прохожих, как пройти туда-то – дохлый номер, даже если они что-то и подскажут, всё равно в итоге придешь не туда. Лучше позвонить в Отринскую телефонную службу. Там сидит одна очень любезная девушка, всегда, ну или почти всегда готовая прийти на помощь. Правда, с головой у дамочки не очень, но это уже издержки профессии и, кстати, у неё спрашивать дорогу тоже бесполезно, зато можно просто поболтать, если вдруг тебе станет совсем одиноко.

В общем, я скажу тебе, что моя Отра выглядела, как наш с тобой родной Дивнореченск, если бы его нарисовал обкурившийся спейса художник сюрреалист. Ну хватит ржать, Тимба! Серьезно говорю: Босх отдыхает, чего я там насмотрелась. Одна только арка, обвешенная изнутри крылатыми обезьянами, чего стоит! До сих пор вздрагиваю, как вспомню… Или наш дом, заросший, господи прости, поганками по самую крышу. Но это у меня, а другие видели черты своей родной местности, может быть, только во всяких искаженных проекциях. А может, и вообще не своей… помнишь же, как оно бывает во снах? Ты, вроде бы, находишься в каком-то знакомом квартале, …и одновременно фиг знает, где.

А что, если я скажу тебе, что наши сны – это как бы не совсем и сны? А, Тимба?

Ладно, не будем отвлекаться, продолжу об Отре. Так вот, есть там одно место, которое всегда и для всех выглядит одинаково. То есть, не совсем, чтобы одно, скорее – одно из… Это дом номер сто двенадцать дробь два в Сумрачном переулке. Он неизменен при любых обстоятельствах, потому что этот дом по сути своей и не дом вовсе. На самом деле это портал, соединяющий миры. Найти его нелегко, но если всё же тебе повезёт, то… то у тебя есть шанс вернуться, даже когда ты конкретно заплутал.

– И ты его нашла?

Я повернула голову. Тимба улыбался. В его глазах отражалось солнце.

– Дом сто двенадцать. Дробь два. Ты же вернулась, значит, ты его нашла?

Я посмотрела на море. Там, на волнах, качалась мертвая чайка. Мёртвая? С чего я это взяла? Несмотря на адскую жару, по моим рукам, пробежал холодок.

– Наверное, – сказала я нехотя, закрыла заметки и отложила телефон. – Может быть. Не знаю. Не помню.

На самом деле я всё помнила. Просто вдруг мне расхотелось разговаривать с Тимбой об Отре. Он не верил в её существование – вот в чем было всё дело. А раз не верил, то какой смысл?..