Пульсирующий камень

Я подумал, что она, стоявшая от ящиков дальше мужчин, возможно, уцелела. Мучительная боль в запястье напомнила мне о наручниках, но я стоял на месте взрыва и...

Я замер, потрясенный.

В этот момент мне показалось, что все вокруг меня перестало существовать. Не было больше никаких звуков. Царила абсолютная тишина. Ни смерти вокруг меня, ни резкого неприятного запаха.

А был только ОН.

Он недвижно стоял в своем каменном футляре. В этом камне, расколотом взрывом надвое. Стоял во всей своей белоснежной и нереальной обнаженности. Со сложенными на груди руками -- с этим извечным жестом человека, уходящего на вечный покой.

Его белизна, почти ослепила меня.

Я с изумлением смотрел на него.

И он открыл глаза.

Медленно, спокойно, не остерегаясь яркого света, открыл он глаза и тотчас устремил взгляд прямо на меня, словно зная, что я тут. Никогда не забуду этот взгляд.

Он явился из какого-то неведомого мира, откуда-то, где нет понятия времени. Кто сказал, что время -- это всегда только время, а пространство -всегда только пространство? В этот момент не существовало больше ни времени, ни пространства, никаких других измерений. Его глаза смотрели на меня из вечности.

Я выдержал этот взгляд. и если случалось кому-то оставаться живым при остановившемся сердце, то таким человеком был я.

Мы смотрели друг на друга, пока вокруг оседали последние пылинки пепла. Потом он сделал первое движение. Его белоснежное тело не задрожало, как это произошло со мной. Его руки легко отстранились от груди. Одна медленно опустилась. Другая протянулась ко мне.

Он шевельнул губами, он хотел что-то сказать.

Вот тогда это и произошло.

Его белые руки потускнели, словно покрылись легчайшей вуалью. На коже проступила тончайшая густая паутинка складок, похожих на трещинки в белоснежной керамике.

И в ту же секунду он утратил собственную форму.

Он утратил облик человека, некоего тела. И неслышно осыпался, мгновенно превратившись в горстку праха.

Кучка праха лежала передо мной на земле.

Я упал на колени.

-- Мартин? Бога ради, отзовитесь, Мартин! Кто-то звал меня и тряс за плечи. Я услышал голос, почувствовал толчки, но не мог шевельнуться.

-- Мартин! Мартин!

Прошло еще некоторое время, прежде чем ко мне окончательно вернулось сознание. И, наверное, только тогда я ощутил, что сердце мое бьется, а мозг работает.

-- Что... Что такое? -- проговорил я и поднял голову. Дег испуганно смотрел на меня.

-- Вот уже десять минут, как я зову вас! Мне казалось, -- он сделал озабоченный жест, -- что вы превратились в камень.

Да, в камень.

Дег, не отрываясь смотрел на меня. Не представляю, как выглядело мое лицо. Мне было не до него. Я снова взглянул на этот пустой расколотый камень, на эту горстку пепла, на эти пылинки, отданные на произвол ветра. Я на коленях прополз вперед, протянул пальцы. Коснулся белесого праха. И задрожал. Я не в силах был взять себя в руки, а возможно, и не хотел делать этого. Опять посмотрел на камень, туда, где было заключено пульсирующее сердце. Там ничего не было.

Больше ничего не было.

-- Мартин, ну, перестаньте, придите в себя!

Да, конечно, я все еще дрожал, и Дег продолжал тормошить меня:

-- Да что с вами?

Я медленно повернулся к нему, с трудом поднялся и спросил:

-- Ты... видел его?

Он сделал неопределенный жест.

-- Да, но...

Я хотел было закричать: "Значит, и ты видел его!", но вдруг понял, что Дег имеет в виду совсем другое. И тогда я посмотрел вокруг, словно только в эту минуту вспомнил о взрыве, и увидел их.

Вот что осталось от Эванса, Джея и Сильвии. Вот, что сотворила их безумная жажда денег и богатства. Мужчины, обступившие последний ящик, оказались в центре взрыва. Взрыв был безжалостен к ним. А к Сильвии судьба отнеслась благосклоннее. Лицо девушки не пострадало. Я подошел ближе и, наклонившись, посмотрел на нее.

Пепел тонким слоем покрывал кожу, забился в немногие морщинки, в маленькую ямочку над верхней губой, в складку у губ, в неглубокие впадины щек. Пепел стер с ее лица выражение ленивой куколки, рекламный облик красавицы с глянцевой обложки журнала и вернул подлинное обличье. Вот таким было истинное лицо Сильвии. Она стала похожа на тех манекенов, которые побеждают на конкурсах красоты, -- до такой степени загримированных, что напоминают камень, дерево, что угодно, только не женщину.

Я прошептал:

-- Сильвия, -- и протянул к ней руку. Глаза ее были закрыты. И тут судьба тоже была милостива к ней. Но я все равно коснулся пальцами ее век. И понял ненужную ритуальность этого жеста.

-- Видите! Какой... какой... жуткий конец, Мартин! -- Дег в отчаянии с ужасом искал мои глаза, шепча: -- Сколько смертей! Сколько смертей!

-- Да, но... они, наверное, даже не почувствовали или... -- Я замолчал. Мне были безразличны эти люди. Мне не было дела даже до Дега и самого себя. Я повернулся к камню. Взрыв расколол его пополам, обнажив нечто вроде вмятины внутри камня -- два черных обломка лежали справа и слева. А ведь там был...

Я осмотрел все внимательней. Не больше чем полнаперстка пыли, но от нее исходил легкий белесый отсвет. Я опять задрожал.