Пульт дистанционного убийства

– Да нет… нет, не то чтобы не вовремя, а… просто, насколько я тебя знаю, ты никогда просто так не звонишь, а сейчас вроде бы ничего из ряда вон выходящего не случилось… Никаких громких убийств, похищений или ограблений. Так вот я и удивляюсь, с чего бы это вдруг ты решила меня «проведать»… может, у тебя самой что случилось? Проблемы какие-нибудь?

– Не дождешься. А звоню я действительно по делу. И именно насчет убийства.

– Серьезно? Неужели ты снова всех опередила и вышла на какое-нибудь происшествие, которое еще не известно официальным органам?

– Почему же… по моим сведениям, официальные органы в курсе дела. Девушка в коттедже на Речной. Неужели вам, товарищ начальник, еще не доложили?

– Ах это… Но ведь это… Погоди-ка, а почему этот случай тебя заинтересовал? Неужели кто-то заказал расследование? Ведь у жертвы, если мне не изменяет память, родственников не осталось?

– Память тебя не подводит. Но ведь не всегда расследование заказывают родственники. Разные бывают варианты…

– Правда? Что, какой-нибудь богатенький папик? Вот уж действительно я бы удивился…

– Киря, ты же знаешь, имя клиента – это информация закрытая. Ты мне расскажи лучше, что у тебя есть по этому делу.

– Да что там есть, ничего особенного. Задушена во сне, предположительно чем-то вроде изолированной проволоки, отпечатков нет, следов взлома нет да и мотивов, похоже, нет. Скорее всего – рядовое ограбление. Думаю, увидели, что девушка живет в богатом доме, решили, что и сама она богатая и по всем ящикам наличка да столовое серебро разложены… Ан не угадали…

– И что, ничего не взято?

– Да там и нечего было брать. Домина крутой, конечно, но ведь стены с собой не унесешь, а из движимого, что было поценнее, предыдущие хозяева давно уже распродали. Там одна только семья богатая жила, да те все умерли, а потом дом переходил по наследству то одним, то другим, и эти уже не присовокупляли, а наоборот, больше расточали…

У меня так и чесался язык спросить про Зеленского и версию с наследством, но тогда Киря сразу догадался бы, кто мой клиент, а это в мои планы пока не входило. Поэтому спросила я о другом.

– Так, значит, думаешь – ограбление?

– Скорее всего.

– Но если домина, как ты выражаешься, такой крутой, то как же воры проникли туда? Ведь сам ты только что сказал, что следов взлома нет.

– Да, это вопрос интересный. Но возможно, объяснение тут самое простое. Видишь ли, в этом доме полно всякой мудреной электроники и очень навороченная сигнализация. Ко всей этой системе нужно еще приноровиться, а человеку непривычному, скорее всего, проще будет и вовсе ее отключить. Ведь сейчас охранять в доме почти нечего, сойдут и замки на дверях – тоже, кстати сказать, сделанные по спецзаказу и весьма надежные. Ну вот, а если сигнализация дома в целом отключена, то проникнуть в него человеку сообразительному в принципе возможно.

Я снова едва удержалась от вопроса, который меня очень живо интересовал, и опять меня остановило то, что, если я сейчас спрошу, каким образом может проникнуть в дом сообразительный человек, Киря сразу догадается, что этот человек – я.

– …а у опытного домушника сообразительность такого рода, сама знаешь, развита так, что дальше некуда, – продолжал мой приятель.

– Так что же, вы сейчас отрабатываете именно версию ограбления?

– Вы, Татьяна Александровна, как человек, имеющий некоторый опыт работы в прокуратуре, должны бы, кажется, знать, что мы отрабатываем все возможные версии…

– Но вы, Владимир Сергеевич, упомянули только об одной, поэтому я подумала…

– Я упомянул о наиболее вероятной версии, но не утверждал, что она единственная.

– Тогда, может быть, вы снизойдете до нас и поделитесь остальными?

– А может быть, это вы снизойдете и объясните, наконец, чего ради вы тратите свое драгоценное время на никому не нужную школьную учительницу?

– Мне заказали расследование, я его провожу.

– Ну да, что это я в самом деле… Знаю же, что из тебя и клещами ничего не вытянешь, а спрашиваю… Но я не такой, как ты, я всегда информацией делюсь. Поэтому могу сообщить, что, кроме ограбления, мы рассматриваем еще версию с наследниками, а также не исключаем причастность к убийству некоего молодого человека, с которым потерпевшая поддерживала близкие отношения. Это случайно не он заказал тебе расследование?

– Погоди-ка… ты говоришь – наследники… После нее что, осталось наследство? Украсть было нечего, а наследовать есть чего?

– Наследство – это тот самый дом, в котором ее убили. Она и сама получила его как наследство, и после нее есть люди, к которым он должен перейти.

– Но ведь ты говорил, что у нее нет родственников?