Пульт дистанционного убийства

Кроме этого, я нашла весьма интересные подробности относительно Марии Алтуфьевой, сестры Савелия. Оказывается, факт несовпадения фамилий ее дочери и мужа имел под собой весьма драматическую и чуть ли не детективную историю. Из летописи следовало, что Мария, вопреки воле родителей, стала жить с человеком, который имел низкое социальное происхождение и ни по статусу, ни по состоянию никак не подходил такой солидной семье, как Алтуфьевы, в качестве жениха. Но, по всей видимости, человека этого она сильно любила, поэтому ушла к нему, даже рискуя навлечь на себя проклятие отца и, уж конечно, не получив от него ни копейки денег.

Подробности их семейной жизни в летописи не приводились, но было известно, что вскоре муж Марии ушел на войну и погиб там, а саму ее с маленькой дочерью угнали в Германию. В плену ей удалось выжить и дожить до мирных дней. Еще какое-то время они с дочерью жили в Германии, где Мария второй раз вышла замуж за человека по фамилии Зеленский, который тоже был угнан в немецкий плен, но уже из Польши.

Далее летопись гласила, что через какое-то время вся семья Марии вновь вернулась в Россию и полностью примирилась со своими родственниками. Здесь же, в России, дочь Марии Надежда вышла замуж за Александра Скобелева и вскоре у них родилась дочь, Наталья. Муж Надежды по профессии был геологом, и как только девочка немного подросла и могла оставаться какое-то время на попечении бабушек и нянек, Надежда тоже стала ездить в экспедиции вместе с мужем, зарабатывать деньги. В одной из таких экспедиций они и погибли. Наташе было тогда всего три года.

Поскольку бабушки Надежды, Марии Алтуфьевой, и ее мужа тоже уже не было в живых, девочку отдали в детский дом.

На этом летопись заканчивалась. Еще раз внимательно просмотрев фамилии и даты смертей, я пришла к выводу, что летопись вела Нина Алтуфьева, дочь Савелия и сестра Максима. Именно она скончалась последней из прямых потомков Савелия и именно поэтому в летописи не содержалось сведений о ее смерти.

С прямыми потомками все было ясно. Но снова не ясно было возникновение в ряду претендентов на наследство Станислава Брониславовича Зеленского. Совершенно очевидно, что это не тот Зеленский, который был мужем Марии. Хотя и его не назовешь молодым человеком, но все-таки для человека, родившегося еще до войны, годиков ему недостает. С другой стороны, свои претензии Зеленский декларирует с полной уверенностью. Значит, тому Зеленскому он приходится достаточно близким родственником, причем родственником по мужской линии.

Брат? Хм… а почему бы и нет? Конечно, разница в возрасте между двумя братьями получалась значительная, но, с другой стороны, примем во внимание исторический момент: кончилась война, разрушенные государства постепенно восстанавливались, их граждане испытывали эйфорию… Что удивительного, если люди, даже и не очень молодые, взяли да и заделали себе еще одного сынишку? А тот подрос да и перебрался со временем в Россию, где уже обосновался его брат…

В принципе, ничего невозможного в таком раскладе не было. Тем более если…

Тут мои размышления прервал тихий, но весьма характерный звук. Я находилась в библиотеке, прямо над гостиной, куда вел коридор непосредственно от входной двери. И именно от этой двери и доносился, по всей видимости, чуть слышный звук. Прислушавшись, чтобы убедиться, я оставила последние сомнения – до меня доносилось не что иное, как звук открываемой двери. Не шум взлома, а именно щелканье замка в двери, которую открывают ключом.

Этот неожиданный поворот событий настолько поразил меня, что в первую минуту я совершенно растерялась.

Кто мог прийти сюда ночью? И главное – зачем? В доме не было ни животных, которых необходимо было кормить, ни цветов, которые нужно было поливать. И потом, навряд ли у прислуги, которая, по моему пониманию, должна была заниматься всем этим, есть свой ключ. Да даже если бы он и был, за каким дьяволом переться сюда посреди ночи?!

Я посмотрела на часы. Они показывали половину четвертого.

Нет, это не прислуга. Это совсем не прислуга. Это другой человек. И думаю, я догадываюсь кто.

Не оставалось ни малейшего сомнения в том, что человек, который входил сейчас через дверь, – это и есть убийца. Но посмотреть, кто это, у меня не было ни малейшей возможности.

Не имея на руках фактов, не зная причин, следствий и внутренних взаимосвязей этого дела, – одним словом, находясь еще в самом начале своего расследования, я не смогла бы выдвинуть никаких обоснованных обвинений, даже если бы была на сто процентов уверена в том, кто именно убийца. Поэтому, если сейчас я полезу на рожон, стану хватать преступника и обнаружу свое присутствие в доме, я только спугну эту сволочь и заставлю еще лучше замаскироваться.

Приходилось ждать. Я не могла выйти из библиотеки, чтобы хоть одним глазком посмотреть на злодея, не могла даже сделать ни одного неосторожного движения. В пустом доме любой звук отдавался многократным эхом. Но строить догадки мне ничто не мешало.

«Неужели Зеленский? – так и вертелось у меня в голове. – Но какая наглость! И какая… смелость».