Пульт мертвеца

Это было впервые, когда я находился вне помещения в тёмное время суток — впервые с тех пор, как увидел цепочку огоньков в небе над собой в нашем импровизированном лагере. Очень многое с тех пор произошло. По сути, на одном энтузиазме мы с Каландрой обеспечили человечеству первый в его истории контакт с разумными существами из другого мира — обнаружили их, распознали, даже сумели найти способ общения с ними… Но ни одна из этих несомненных заслуг, казалось, не могла разорвать липкую паутину крючкотворства Айкмана, направленного на то, чтобы уничтожить нас.

Именно нас, потому что погибни Каландра, и я превращусь в их новую мишень. Тогда, на борту «Вожака», мне удалось вынудить его к отступлению, а для такого человека, как Айкман, подобный вызов его гордыне равносилен смертельному оскорблению. Оставить корабль Рэндона на Солитэре без зомби было неплохим началом его плана мщения — у него окажется достаточно времени, чтобы опутать меня паутиной и задушить.

И я ничего не мог предпринять, чтобы воспрепятствовать этому.

Батт-сити, как и ведущий к нему коридор, был освещен весьма скудно, но я всё же смог различить три силуэта во тьме — это были Каландра и двое сотрудников Службы безопасности. Завидев нас, она тут же, несмотря на темноту, мгновенно определила мое присутствие.

— Здравствуй, Джилид, — негромко поприветствовала она меня. — На звёзды посмотреть вышел?

— Не совсем, — ответил я.

Заслышав напряженность в моем голосе, она вся как будто сжалась.

— В чём дело?

Я молчал, внезапно почувствовав себя скованно в присутствии посторонних.

— Можем мы с мисс Пакуин побыть минуту наедине? — спросил я сопровождающего меня офицера.

— Почему нет, — добродушно ответил он и, достав свой телефон, набрал на нём цифровой код. Огни, освещавшие Батт-сити, стали ярче. Освещение достигло уровня комнаты с одной единственной тусклой лампочкой.

— Можете общаться столько, сколько вам потребуется, — добавил офицер. Сделав знак эскорту Каландры следовать за ним, он повернулся и, обогнув заросли гремучников, удалился.

— В чём дело? — повторила вопрос Каландра, когда группа агентов отошла на достаточное расстояние.

Я передал ей разговор с Айзенштадтом и Рэндоном. Слова казались мне отлитыми из свинца.

— Понятно, — заключила Каландра, когда я замолчал. Она смотрела вдаль отсутствующим взглядом, ее мысли сочетали в себе огорчение и истинное хладнокровие. — Что же, мы всегда знали, что это лишь дело времени.

Я до боли стиснул зубы.

— Я ещё не сдался. И другие тоже.

Она покачала головой.

— Теперь уже можно. Всё кончено.

— Каландра…

Она взглядом приказала мне замолчать.

— Я никого никогда не просила о помощи, — очень тихо напомнила она. — И тебя не просила устраивать эту вылазку на Сполл, наоборот, просила, умоляла не делать этого. А теперь, Джилид, пожалуйста, оставь всё это.

И они заполнили это место кровью невинных…

— И пусть они погубят невинную жертву ради Денег, так? — спросил я.

Вздохнув, она на секунду прикрыла глаза.

— Богатые всегда строили свое состояние на Жизнях других, — устало ответила она. — И тебе следовало бы помнить и знать это больше, чем кому бы то ни было — «Группа Карильон» тоже сидит в этом по самые уши. Просто Солитэр является самым наглядным примером из всех существующих.

— В цивилизованном обществе должно находиться место и богатству, и морали, — возразил я.

Она пожала плечами.

— Последним, кто пытался править исходя из этого, был Аарон Валаам Дар Мопин…

— Не могу допустить, чтобы это произошло, — перебил я.

— Ты не сможешь их остановить. — Каландра вздохнула. — Если это хоть в какой-то степени может успокоить тебя, ты уже сделал для меня столько, на что я уже и надеяться не могла.

Чуть повернув голову, она стала смотреть вверх, на звезды.

— Ты не помнишь притчу, где говорится о талантах?

И дал он одному из них пять талантов, другому два, третьему — один, по способностям их…

— Как не помнить?

Она кивнула.

— Я тоже. Мои учителя в Бетеле на всю жизнь сумели вбить мне это в голову. А тебе когда-нибудь приходилось задавать себе вопрос о том, живешь ли ты в соответствии с их ожиданиями? Знаешь, такие вопросы обычно приходят поздно ночью, когда лежишь без сна и рассуждаешь.

— Не один, а сотни раз, — я судорожно сглотнул.

— Вот и со мной то же самое, — продолжала она. — Сколько раз я повторяла про себя, что и пытаться не буду, но всегда пыталась, иногда бессознательно, каким-то краешком разума. Меня успокаивала мысль о том, что я еще молода, что у меня остаётся уйма времени для того, чтобы, действительно, чего-то добиться, что-то совершить, что-то великое… Теперь же мне стареть не хочется.

Я отчаянно ломал себе голову, как и чем её успокоить.

— Мне очень жаль, что всё так выходит, — единственное, что я мог сказать.

Она взглянула на меня.