Пункт назначения 1991. Целитель

— Тьфу на тебя, — расхохоталась она. — Эк завернул. Не буду я ничего объяснять. Сейчас сам все поймешь.

И пропала. Я опять чертыхнулся, поразился, что это, похоже, входит у меня в привычку, и вдруг заметил — пейзаж за бортом моего средства передвижения разительно переменился.

Вдалеке в сером зыбком мареве блестело море. Тихое, сонное, как и все вокруг. Васенька притормозил полет, спустился на землю, пошел медленным шагом, а скоро и вовсе остановился. На меня зыркнули недовольные глазищи. Во взгляде этом буквально читалось: «Чего расселся? Слезай, давай, приехали!»

Дважды приглашать меня не было нужды. Безумный полет в пустоте мне самому осточертел до тошноты. Ноги коснулись земли, я сполз по шерстяному боку, вытянул руки вверх, размял затекшую спину. Васенька как-то незаметно сдулся, принял свой кошачий обычный вид, уселся у моих ног на тропе.

Я огляделся. Место было знакомым и незнакомым одновременно. По правую руку висела полупрозрачная зыбь. За ней с трудом угадывались невысокие очертания какого-то бесформенного строения. Там я ничего рассмотреть не смог, а потому обернулся в другую сторону.

По левую руку возвышалась недавняя застройка — новенькие кирпичные свечки. Перед домами стоял башенный кран. Почти до самого моря тянулся серый бетонный забор. Как мне все это удалось разглядеть в свете ущербной луны, не знаю. Вокруг царила южная густая ночь с огромными звездами и низким бархатным небом.

Я обратился к коту, поймал хитрый взгляд, спросил:

— Это явь?

Он громко фыркнул — вокруг сразу сделалось светло, в белесом небе повисла черная луна. Далекое море покрылось туманной коростой.

— Ага, — сказал я, — ага, значит, навь. А к чему тогда этот маскарад?

Кот привычно не ответил, задрал лапу и принялся надраивать бубенцы.

— Ну и хрен с тобой, — констатировал я. — Еще бы знать, зачем ты меня сюда притащил.

Васенька прервал водные процедуры, уселся и буквально ткнул лапой в другую сторону от тропы. Я глянул в указанном направлении и похолодел. Сердце в груди дало сбой, потом забилось часто-часто, руки сами сжались в кулаки.

Зыбь растворилась без следа. На ослепительно-белом полотне нави чернели знакомые руины.

* * *

По бокам от тропы сплошным ковром разрослись подорожники. Я не помнил, есть ли они в настоящем городе или это — незатейливый привет той стороны реальности, где мне сейчас довелось оказаться.

Тихо шуршал под ногами песок. Где-то пел свою песню заблудившийся между явью и навью сверчок. Я шел вперед и боялся думать о том, что сейчас увижу. На душе было тревожно. В голове метались суматошные мысли. Васенька вышагивал рядом, почти касался пушистым боком моей ноги. Был он бодр и свеж. Это слегка успокаивало.

На полпути под подошву попался камень. Я споткнулся, больно подвернул лодыжку и словно очнулся — страшные развалины были совсем рядом. С губ сорвалось ругательство. Я поразился обреченной беспечности, приключившейся с моим существом, глубоко вдохнул и разжег в себе искру магии. В самом центре тела — в средостении.

Искорка была тихой, послушной. Она удивительно быстро превратилась в огонек, разгорелась, потекла по венам, заполнила все мое тело, просочилась сквозь кончики пальцев. Дальше магия замерла, застыла, ожидала приказа.

Это было совершенное ощущение — чувство полнейшего, безграничного всемогущества. Меня оно неожиданно напугало. Чудилось в нем что-то неправильное, чрезмерное, навязанное извне. Я чуть-чуть прикрутил мощь, оставив столько, сколько необходимо для защиты. Свил вокруг ладоней светящийся золотистый кокон, подмигнул коту, уловил в его глазах уважение и направился дальше.

Ужас, порожденный воспоминаниями той кошмарной ночи, исчез без следа. Мне стало легко и спокойно. Васенька одобрительно муркнул, поставил хвост трубой и двинулся передо мной, непонятно для чего подсвечивая себе глазами. Так мы и шли с парадной иллюминацией. Гордые и важные. Уверенные в своих силах.

За невидимую границу руин ступили совершенно не таясь, не пытаясь остаться незамеченными. Прошли их на кураже до самого центра и остановились аккурат возле знакомой плиты.

Здесь я понял, что время взяло свое — не пощадило обломки бетона. Довершило дело рук человеческих. Время вообще — самый эффективный разрушитель из всех, что смогла придумать вселенная. Огромная плита, похожая на алтарь, раскололась надвое. Части получились неровными. Меньшая почти полностью раскрошилась. Большая встала на ребро и превратилась в гротескный трамплин.

В получившейся щели проклюнулась молоденькая осинка. Стояла она тоненькая, хрупкая, как девица на выданье. Нервно трепетала листочками. А рядом с ней возвышался знакомый темный силуэт. Был он почти прозрачный. Не осталось в нем прежней страшной мощи — одна лишь бесконечная злоба, крепко замешанная не бессилии.

Меня он увидел сразу. И мне почему-то показалось, что усмехнулся. В голове зазвучал ведьмин голос:

— Видишь, — сказала она, — этот гештальт ты не закрыл. Мало обескровить врага. Надо отправить его восвояси. Скоро построят дома. Сюда пойдут дети. И что дальше? Ты согласен принести нави эту жертву?