Пункт назначения – месть

Служанка заплела Ладины волосы в косу и отвела к остальным. Девушка захватила с собой рюкзак на всякий случай. Она очень волновалась, настолько, что даже подташнивало. Как примет ее царь? Не начнет ли кричать, обвинять? И что тогда ей сказать в ответ? Когда Лада вошла в столовую, все уже собрались. Царь Берендей восседал во главе стола на стуле, обитом красной материей. По правую руку от него находился Яровит, по левую – Посвист. Рядом с братом – Лель. Сокол потерял всякое сходство с живой птицей и лежал на сундуке – обычная механическая игрушка. Лада растерялась: может, ей надо сделать книксен, так всегда приветствуют королевских особ в исторических фильмах? Или поклониться в пояс? Как здесь принято? Жаль, не спросила служанку.

Лада не знала, как поступить, поэтому застыла, уставившись на царя, тот был одет по-военному – в кольчугу. Он не походил на Любаву: волосы и борода цвета соли с перцем из-за седины в темных волосах. Глаза карие, так и сверкают. Похоже, недоволен чем-то. Лада лишь надеялась, что не ею.

– Вы мне обещали, что Любава вернется! – прогремел Берендей. – А в результате притащились с девчонкой, а моя дочь с семьей погибла!

Ладина надежда не оправдалась. Приемный дедушка гневался. И тоже, похоже, считал Ладу виновной во всех бедах.

– Мы не успели, – пояснил Посвист, – я уже говорил. Любава отказывалась возвращаться. И никто не ожидал, что нави прорвутся в Явь!

Судя по его недовольному виду, разговор длился давно, раз даже Посвист с трудом сдерживался.

Лада без спроса села за стол, подальше от царя, и стала рассматривать комнату. Очень красивое помещение: пол гладкий, дощечка к дощечке. На стенах нарисованы диковинные птицы, на потолке изображены небесные светила: солнце, месяц и звезды. Лада переводила глаза с одного рисунка на другой, стараясь не пересечься взглядом ни с кем. Потому что хотелось плакать. От жалости к себе, от одиночества и тоски. Да, ей семнадцать лет, но Лада так привыкла быть маминой и папиной дочкой, старшей сестрой. А теперь она сама по себе, как растение, лишенное корней. И груз вины давит, будто непосильная ноша.

Неожиданно царь успокоился.

– Это же Любавино украшение? – Берендей указал на серебряный браслет.

Лада кивнула:

– Да, мамино.

Она начала снимать браслет – Любава не была ее матерью. Наверное, носить украшение Лада не в праве, и надо вернуть его царю как память о дочери. Но Берендей глубоко вздохнул:

– Ящерка у нас переходила от матери к старшей дочери. Досталось от змеебогов. Храни у себя: Любава считала тебя дочерью.

Он помолчал некоторое время и добавил:

– Я тебя никогда не любил. Из-за тебя Любава с Даниилом отправились в мир людей, заплатив за переход своими дарами. Даниил перестал быть мастером. А Любава… – царь молчал мгновение. – Дочь была великой художницей. Она оформила многие палаты во дворце.

Ладу точно молнией шарахнуло. Вот как! Ее мама нарисовала все эти потрясающие картинки, которыми Лада любовалась весь день. Наверное, родителям было тяжело примириться с утратой талантов. В этом тоже ее вина. А Берендей продолжал:

– У меня никого не осталось. Пусть не по крови, но все же ты мне внучка. Не та мать, которая родила, а та, которая воспитала. Так что ты, Лада, моя наследница. И дворец – твой дом.

По лицу Яровита было заметно, что он хотел возразить царю по поводу матери, но удержался. Лишь желваки заходили. Лада только обрадовалась, что царь признал ее, как Берендей произнес:

– Помочь – помогу. Только самому мне нет причин в ваши разборки встревать. За дочь мстить не буду – с богами я не справлюсь, а людей погублю. У меня и так проблемы. Посвист хотел что-то сказать, но Берендей перебил: – Темно-боги, светло-боги – мне все едино. Лишь бы в мои дела не лезли. Мне бы самому кто пособил.

Его правая рука непроизвольно сжалась в кулак, будто царь едва сдерживался.

Ладе показалось, что ее окатили холодной водой. Хорош дедушка! Наверное, спасибо ему надо сказать, что на улицу не выгнал и помочь согласился. Не такой прием ожидала Лада. Неужели ему все равно, что Любава погибла? Почему он может быть таким рассудительным?! Наверняка же у него и армия есть, и разные волшебные вещи. Ну и черт с ним! Сами справятся.

Все еще сердясь, Лада вспомнила о фотографии и достала ее из рюкзака, затем передала царю.

– Это вам. На память, – произнесла девушка.

Лицо Берендея окаменело, взгляд остановился.

Ладе показалось, что царь едва сдерживается, чтобы не выдать чувства. Он аккуратно взял фотографию и провел по ней, словно погладил. И почему-то именно сейчас Лада не выдержала и разревелась. Слезы быстрыми ручьями побежали по щекам. А потом кто-то прижал ее к себе.

– Поплачь, внучка. Они были хорошими людьми. Не надо стесняться слез.

Лада кивнула: да, о таких близких можно только мечтать – ей очень повезло с родителями и сестрой. Жаль, что она их потеряла.

Лоб царя прорезали вертикальные морщины:

– Лада останется здесь. Нечего ее впутывать в свои войны с темно-богами.